Инвестком

Подольский Леонид

О возвращении в науку Полтавский тоже не думал. Наука отстояла ещё дальше по времени. К тому же науки в России больше не существовало. Четверть века назад, когда Игорь работал мэнээсом, её тоже было не очень много, он оказался на обочине и сильно от этого страдал, его честолюбие было ущемлено. Он не умел, как другие, просто ходить на работу и получать деньги – хотелось яркой карьеры, открытий, славы. Когда Полтавский вынужден был признаться себе, что из него, увы, не выйдет большой учёный, он ушёл и сразу почувствовал облегчение. Теперь же возвращаться стало практически некуда. Произошла катастрофа, наука погибла окончательно вместе с прежней страной, но это была не его катастрофа. Игорь, напротив, бывало, радовался,

что вовремя покинул корабль, – прежде, чем тот дал течь и разбился о рифы в девяностые годы. Учёные и врачи вместе с педагогами стали главными жертвами реформ. Иные из них, лучшие, отправились на Запад, кое-кто устроился в иностранные фирмы торговать оборудованием и медпрепаратами, остальные, большинство, бедствовали. Он, Игорь, никогда не пошёл бы работать за такие ничтожные деньги. Это было бы слишком унизительно. Да его бы и не взяли.

Оставалось устраиваться менеджером. Игорь считал себя хорошим организатором, энергичным, самодисциплинированным, очень толковым человеком; ему казалось, что он доказал это своей биографией. В газете Игорь нашёл несколько интересных, денежных предложений – так, по крайней мере, казалось – и разослал резюме. Но в ответ – молчание. Он не знал, читали ли его резюме. Возможно, не устроил возраст, возможно, что-то ещё. Гадать было бесполезно. Новорусский мир, создать который он когда-то стремился и к которому Игорь Полтавский когда-то принадлежал, повернулся к нему жестокой, безразличной своей стороной. Новое общество оказалось не лучше прежнего, советского: в мире чистогана никто никому не был нужен. Если вам больше тридцати пяти, на вас смотрели как на отработанный материал. Больше Игорь не стал терять время, не стал снова рассылать резюме. Сам он позвонил только в одну фирму. Это была небольшая индийская компания на Пречистенке, торговавшая медикаментами. Индус-директор Санджаб Сингх пригласил Игоря на собеседование.

– Вот новые препараты, очень эффективные, – можно сказать, последнее слово фармацевтической науки, – говорил Санджаб Сингх, – вот статьи о них. Для начала переведите эти статьи. Подумайте, как лучше организовать распространение препаратов в России.

С виду это было серьёзное предложение, именно то, чего хотел Игорь. Он почувствовал воодушевление. Индус-директор, молодой, смуглолицый, почти годившийся Игорю в сыновья, вызывал огромную симпатию. Едва вернувшись домой, Игорь принялся за перевод, ему действительно стало интересно. К удивлению, старые навыки сохранились. Он переводил легко, с воодушевлением, поднял энциклопедию, пошёл в Ленинку, как раньше называлась РГБ, чтобы разобраться в механизме действия новых препаратов и почитать отзывы, наметил, где можно провести конференцию, каких пригласить специалистов, продумал, как выйти на региональные минздравы, как организовать систему распространения.

Игорь, видно, всё-таки соскучился по науке, пожалуй, это было его дело, оно увлекло его не меньше, чем в своё время неприватизированные комнаты или финансовая компания. По своей природе Полтавский, видимо, был не столько учёный, сколько популяризатор и менеджер. За несколько дней он подготовил доклад и был уверен, что доклад его блестящий и что он произведёт немалое впечатление на Санджаба Сингха.

Скорее всего, так оно и произошло. Индус, слушая Игоря, причмокивал языком и всё время кивал, не перебивая. Когда Игорь закончил, он произнёс с видимым уважением:

– Очень впечатляющий план. Пожалуй, так и надо. Я чувствую, вы могли бы развернуться… – Санджаб Сингх помолчал и добавил не совсем понятно: – Я не могу вас использовать, как этих женщин, что ходят по поликлиникам, хотя все они врачи (женщин, очень деловых с виду, Игорь заметил в коридоре перед кабинетом директора и даже слегка позавидовал им, потому что в объявлении написано было про высокооплачиваемую работу). Для вас нужно действительно что-то более серьёзное.

Позвоните мне через неделю.

Игорь вышел в приподнятом настроении. У входа стояли две женщины с сигаретами в руках. Это были те самые, которых он видел в коридоре перед кабинетом директора, но теперь они не казались такими деловитыми, скорее усталыми.

– Простите, вы здесь работаете? – спросил Игорь. Интересно было хоть что-то узнать о фирме.

– А вы хотите устроиться? – вопросом на вопрос ответила одна из них, красивая, высокая, со слегка вздёрнутым носиком, которая ещё в коридоре понравилась Игорю. Теперь он разглядел, что у неё красные руки и лёгкие морщинки у глаз.

– Да, хочу, – подтвердил Игорь. – Как вам работается?

– Можно сказать, неплохо. А разве есть выбор? – красавица снова отвечала вопросом на вопрос. – Вы знаете, как платят врачам? У меня двое детей, муж тоже врач. Только он фанат своего дела, готов работать бесплатно. А я бегаю.

– Здесь хорошо платят? – спросил Игорь.

– Везде хорошо, где нас нет, – сказала женщина, затягиваясь дымом, – конечно, лучше, чем в поликлинике. Долларов пятьсот. Если очень постараться, бывает до тысячи, но редко.

– А я из Марий Эл, – сказала вторая, с раскосыми глазами и смуглым лицом слегка увядшей восточной красавицы. – У нас вообще почти не платили зарплату. По нескольку месяцев. А в Москве, сами знаете, везде нужна регистрация. Вот и бегаю. И не одна я такая. У нас в республике много врачей разбежалось…

«Вроде не очень хорошо», – подумал Игорь, но не стал на этом зацикливаться. Индус-директор ставил его выше этих женщин, у него совсем другой полёт, он не станет бегать по поликлиникам, постарается завести связи в министерстве, в областях, фирма будет процветать – и он тоже. Игорь был так добро настроен, что решил про себя при случае помочь восточной красавице с московской регистрацией.

Как и договорились с Санджабом Сингхом, Игорь позвонил через неделю. Трубку снял охранник.

– Фирма съехала, – сообщил он.

Игорь понял: придётся остаться риэлтором.

8

Так и случилось, что Игорь оказался в только организованном Перовском отделении «Инвесткома». Если точно, «Корпорации «Инвестком-недвижимость»». Недавний знакомый Полтавского, бывший частный предприниматель-риэлтор Лёня Трегубов, устроился там завотделом и пригласил Игоря к себе. Особого выбора не было, и оттого Игорь Полтавский решил попытать счастья. «Инвестком» – не самый худший вариант. По крайней мере, реклама всегда на первой странице. И ещё: в других фирмах риэлторов называют агентами, а в «Инвесткоме» – экспертами. Вроде мелочь, практического значения это не имело никакого, однако приятно. Игорь знал, что глупо, но разве волен человек над своим мелким тщеславием? Тем более недавний директор.

Лёня Трегубов совсем недавно был Игорю подельником-конкурентом и товарищем, то ли по несчастью, то ли по афере. Они оба, Лёня как частный предприниматель, а Игорь от своего «Мегаполиса», заключили посреднический договор со строительной фирмой «Стройдекор М», не то чтобы однодневкой, но какой-то очень уж невнушительной фирмочкой.

Фирма эта, «Стройдекор М», занимала пару грязноватых комнат с цементным полом и ободранной мебелью, с картиной Матроны Московской и дешёвыми иконами на стенах в хозяйственном блоке Московского областного научно-исследовательского клинического института (МОНИКИ). Кроме гендиректора Людмилы Яковлевны Мищенко, с виду простоватой и никак не тянувшей на гендиректора солидной строительной фирмы, в этих двух комнатах находились ещё бухгалтер, солидного вида крупная женщина с распятием на шее (она всегда сидела молча и слушала или читала Евангелие; ни компьютера, ни одной бумаги, ни даже, похоже, собственного стола у неё не было), и странного вида бородатый мужчина в скуфейке. Иногда возле него лежал добродушный пёс.