Иные города
Шрифт:
— Со вчерашнего бала.
Цезарь вздрогнул, словно я ему причинила боль своим ответом.
— Уточняю: мужчина, с которым ты танцевала в начале бала?
— Да.
Они все словно онемели. Соляные столбы, не иначе. Чтобы как-то замять это ужасное молчание, которое веяло на меня могильным холодом, я сбивчиво рассказала, как гуляла по пустой Венеции, увидела женщину на мосту, а потом меня нашел он в тумане и вывел в обычный город.
— Мы просто позавтракали, он просто проводил меня до отеля. А вы смотрите на меня, будто я Родину предала!
Я все больше на них обижалась. Если так
Джонни, наконец, подошел и тихо сказал:
— Цезарь, она и в самом деле не виновата. Виноват я. Это я не уследил. И, в конце концов, она имеет право доверять другим агентам.
— Ты сказала ему про даму в красном? — игнорируя Джонни, спросил Цезарь.
— Нет! — крикнула я ему в лицо. Слезы душили меня, было обидно.
— Хорошо… — он, наконец, отпустил меня. — Собирайте вещи, мы едем в аэропорт.
— Но… Я договорилась с ним встретиться вечером…
— Встречи не будет, Настя. Мы улетаем.
— Но почему? Что такого в нем? Кто он?
— Выезжаем через час. Собирайтесь, — проигнорировал мой вопрос Цезарь.
Под присмотром Джонни я собрала вещи, в какой-то момент чувства обиды и гнева было сдержать невозможно, и я заплакала. Он подошел ко мне и хотел обнять, но я выскользнула из его объятий, в которые совсем недавно хотела попасть, ведь я для него всего лишь нервная работа, он сам давал это понять. А теперь делает вид, что сочувствует.
Гнев и обида переполняли меня. И еще мне очень жаль, что я его больше не увижу. Прости, незнакомец, что так все вышло.
Мы уже прошли регистрацию, стояли в зале ожидания в очереди на самолет. Когда прошла желчь от обиды и злости, я вдруг почувствовала, что Цезарь, на самом деле, не злится на меня. Он чего-то боялся и был обеспокоен. Иногда он переглядывался с Ликой, словно только ей было известно его беспокойство, и она, бледная, но непреклонная, слегка кивала, словно подкрепляла его колеблющуюся решимость. Остальные просто молчали. Диего пару раз пытался заговорить со мной, но я не отвечала, и он оставил попытки. Джонни просто обнимал меня одной рукой, прижимая к своей груди. О, еще пару дней назад я бы была на верху блаженства, обними он меня вот так. А теперь мне было все равно. Навалилось какое-то равнодушное отупение.
Мысленно я проходила по улицам Венеции, залитыми солнцем, вместе с незнакомцем. И смеялась его шуткам, и блики от воды слепили меня, как волшебные искры удивительного и скрытого мира. Если верить глобальному потеплению и тому, что Венеция постепенно уходит под воду из-за того, что поднимается уровень воды, то кто знает, увижу ли я еще этот удивительный умирающий город.
Внезапно меня словно кипятком окатило.
— Цезарь, послушай меня. Помнишь письмо художника? Помнишь фразу про умирающий город? «Книга спрятана в умирающем городе», так?
— Книга с картины? Да.
— Венеция — умирающий город. Я уверена! Просто не понимаю, как это раньше не пришло мне в голову! — от возбуждения я даже дрожала. — Это Венеция! Я уверена!
— Я проинформирую наших коллег в Венеции. Они начнут поиски, — бесцветно ответил Цезарь.
Я бы хотела крикнуть ему, что чувствую, что мы должны искать ее, но мое положение и так было незавидно.
И тут я увидела Нилу. Она шла к нам на тонкой шпильке, в короткой летящей юбке, все оборачивались ей вслед. Красивым кошачьим шагом чернокожая красотка, казалось, вышла на охоту, в сером зале аэропорта, являя собой редкий, яркий экзотический цветок, фиолетовый с желтым наряд ее бросался в глаза, как и необычная внешность.
— Цезарь, куда же ты улетаешь, я не простилась с мальчиками, — пропела она, беря под руку Диего и Джонни. — Уж не собрался ли ты их у меня украсть?
На каменном лице Цезаря вдруг выгнулись желваки челюстей, пролегла глубокая морщина между бровей, серые глаза стали словно стальными. Но на Нилу, похоже, это не произвело эффекта, она слегка обернулась, и мы увидели Мохаммеда и незнакомого мне карлика, которые стояли вдали и смотрели на нас.
— Ваш вылет отменяется, — сладко-приторно сказала Нила, прижимая к себе парней. Она лизнула Джонни в щеку, меня чуть не передернуло от этого шоу. — Граф Виттури желает поговорить со всеми вами. А особенно, — и тут ее взгляд стал холодным, — с тобой, Цезарь.
И мы в молчании ехали из аэропорта обратно в Венецию. Карлик сидел в минивэне прямо напротив меня, он то и дело ободряюще мне улыбался. Рядом со мной сидел Мохаммед, напротив него Итсаску. Нила ворковала позади с ребятами. Лика сидела отдельно от всех, бледная и грустная, смотрела в окно. Это было так странно: видеть ее подавленной. И у меня все никак не получалось подойти и спросить, что стряслось.
С другой стороны, несмотря на то, что нас практически везли под надзором, на душе моей становилось легче с каждым километром, приближавшим нас к Венеции. Казалось, что вязь, возникшая между мной и незнакомцем, ослабляется, по мере того, как я становлюсь ближе к нему. И к тому же, в этом городе спрятана книга. Возможно, что у нас появится шанс попробовать отыскать ее после разговора с графом Виттури. А у меня… шанс на свидание в Венеции.
Пересев на причале на катер, мы поехали к уже знакомому палаццо. Вот только при свете дня можно было лучше рассмотреть деревянные причалы, черные узкие гондолы, волны, что окатывают уходящие под воду каменные ступени. Стрельчатые резные окна палаццо отражали свет низко стоящего зимнего солнца. На канале дул сильный ледяной ветер, я с радостью подала руку лакею и вошла во дворец. И снова как вчера, меня поразило тепло и убранство дома, теперь более спокойное в дневном свете. Бальную залу, судя по доносившемуся шуму, убирали после вчерашнего. Нас сразу пригласили подняться на второй этаж.
Порой, с момента встречи с Цезарем и его командой, я ощущала себя героиней странной, опасной, но полной привлекательности романтической истории. Еще бы… Столько событий за гранью повседневности, столько странных новых знакомых, одним своим существованием разбивающих реальность. А потом был этот бал, самое волшебное событие моей жизни. И сейчас, поднимаясь по ступенькам широкой лестницы наверх, я не могла избавиться от ощущения, что нахожусь внутри киноистории. Что я персонаж, героиня, которой неведом финал, но что есть некто, кто заранее написал все главы и лишь следит за тем, чтобы персонажи не отбивались от прописанных для них сюжетных линий.