Иные города
Шрифт:
— Я часть той силы… — грозно начал он, потом засмеялся, — дальше сама знаешь. Пойдем, — он потянул меня из темного переулка на свет огней шумной Рамблы. — Ты устала.
От этих слов ко мне вернулись усталость и слабость, они навалились на плечи и укутали в плотный плед равнодушия. Он без труда поймал такси. Я села в салон и, неуклюже подложив под голову руку, задремала».
На следующий день Настя, сидя на кровати, сонно пыталась понять, не приснилось ли это все ей. Был только один способ выяснить. Она набрала номер телефона. Диего ответил после первого же гудка:
— Настя! Что случилось?
— Ничего, — Настя зевнула. — Не хочешь пробежаться?
Соленый
Солнце обманчиво пригревало набережную, ресторанчики с газовыми горелками на террасах сулили тепло и уют за чашкой кофе.
Они пробежали совсем немного, Диего настоял, чтобы это была легкая тренировка, хотя Насте казалось, она может свернуть горы. Еще никогда она не ощущала себя так странно: вчерашняя битва показала, что она может защититься в тяжелую минуту и отлично чувствует меч. Но мысль о том, что она работает на Сатану, казалась неестественной и странной. Она должна была выяснить, почему ее друзья с ним. Эта цель мотивировала на то, чтобы узнать больше о членах агентства.
— Диего, а почему граф Виттури так ругал тебя тогда в лаборатории, что за опыт он упоминал?
Парень на миг встретился глазами с Настей и тут же отвел взгляд в сторону.
— Это болезненное воспоминание, — он пошел вдоль пляжа. Призывно закричали-заплакали в небе чайки. Настя поспешила за ним. Они долго шли молча, и девушка уже решила, что Диего не расскажет, когда он заговорил, сначала короткими фразами, словно пытался закончить разговор тут же, потом более подробно: — Я стал оборотнем внезапно. Не было никаких предпосылок. Просто за пару дней стало болеть все тело. Был жар, словно у меня грипп. Я подумал, что простудился. Мы тогда снимались в Венеции, для очень известного журнала. Я не мог пропустить такой шанс. Мне в напарницы досталась жутко капризная модель из Хорватии. Она постоянно строила визажистов, парикмахеров, даже на фотографа пыталась наехать. Но она была знаменита, ее выходки приходилось терпеть. На мое несчастье, она положила на меня глаз. Вешалась на меня, а мне было так плохо от простуды, что я практически был равнодушен, что ее еще больше распаляло.
Съемки проходили в одном из дворцов Венеции. Во время перерыва мне удалось скрыться от съемочной группы и неадекватной страсти капризной модели в многочисленных залах дворца. Внезапно я увидел в одном из залов группу людей, которые крутились вокруг идущего твердой походкой красивого мужчины. Я решил, что он тоже модель или актер. Наши глаза встретились. Он вдруг поменял направление своего движения и подошел ко мне. Он заговорил со мной на испанском, словно сразу понял, откуда я. Я уже и не помню, что отвечал ему, мы говорили о съемках, о пустяках. Сама знаешь, каким граф обладает даром: к нему испытываешь симпатию и доверие, его хочется слушать и слушаться.
— Вы неважно себя чувствуете, — сказал он, не спрашивая, утверждая. — Я пришлю хорошее лекарство, оно поставит Вас на ноги. Сегодня ночью Вам лучше отдохнуть и выспаться, проведите ее в одиночестве в своем номере.
Я назвал ему свой отель, но не очень верил, что он обо мне вспомнит, он попрощался, заверил, что пришлет лекарство, и вместе со стаей своих прихлебателей исчез в соседнем зале.
— Кто это? — спросил я у одного из них.
Тот закатил глаза:
— Граф Виттури, конечно же!
Диего замолчал, словно собираясь с силами для продолжения.
— Я послушался графа. В ожидании лекарства, я остался в номере отеля. Вся группа отправилась праздновать завершение съемок. Меня ломало так, что я не на шутку испугался. Болели зубы, кончики пальцев, кости. Нос раздирало от тысячи запахов, которые атаковали меня внезапно: я чуял столько всего нового, что не мог идентифицировать запахи, но один раз четко почуял запах бифштекса с кровью. Умопомрачительный кусок мяса, с поджаренным жиром, его разрезают и на тарелку вытекает чуть розоватый сок… Я метался по номеру. Не мог лечь, не мог остановиться, состояние было бредовое. Стук в дверь вселил в меня надежду. Проблеск сознания был таким ярким, что я вдруг понял, в каком ужасном состоянии находился. Я открыл. На пороге стояла эта чертова девица-модель с бутылкой шампанского и бокалами. Она была вся из себя, красива, соблазнительна, но мне было не до нее.
Я пытался отвязаться, сказал, что плохо себя чувствую, пытался выпроводить, но она привыкла чувствовать себя королевой. Она вошла, несмотря на мои протесты. Заставила меня выпить шампанского. И после бокала алкоголя наступил момент, когда я провалился в странное состояние то ли сна, то ли бреда. Мое зрение исказилось, обоняние взорвалось миллионом запахов, кости выкручивало и ломало. Я не знаю, сколько времени прошло. Меня разбудил стук в дверь. Я поднялся с пола, не вполне осознавая, что раздет. У меня сильно болела голова, поэтому, когда стук повторился, поморщился и поторопился открыть. По дороге наступил в мокрую лужу от разлитой бутылки. Одной рукой уперевшись в стенку, другой я открыл дверь и от бессилия прижался спиной к стене. И отсюда увидел всю комнату: разорванные вещи, разбитый бокал, разлитую бутылку и ее тело.
В номер вошел граф и еще один мужчина.
— Мы опоздали, — произнес с горечью один из них.
Я не мог оторвать взгляда от тела модели. Ее горло было вырвано, а багровое пятно на белом пеньюаре и подбородке казалось ярким шарфом или цветком. Граф Виттури встал передо мной, загораживая труп, меня начало трясти. Он…
Диего снова прервался. Настя положила ему руку на плечо. Он судорожно вздохнул, в глазах его стояли слезы, он вытер неловко ребром ладони щеку, виновато улыбнулся.
— Прости. Тяжело все вспоминать. Граф положил мне руку на плечо. И дрожь улеглась. Он повел меня в ванну, пока его спутник склонился над моделью. Я шел, словно в полусне. Сейчас я думаю, он применил гипноз, чтобы успокоить меня. Я долго стоял под потоками воды. С меня стекала кровь, видимо, я весь был ею измазан. Когда мы вышли, комната была пуста. Все было прибрано. Граф заставил меня выпить лекарство, и голова начала проясняться. Осознание того, что я каким-то образом причастен к гибели девушки, вдруг ясно и больно вспыхнуло в сознании. И вот тогда граф заговорил со мной. Он говорил так ласково, будто я был ребенком, совершившим ошибку, а он родителем, который старается объяснить проступок, не осуждая.
Он-то и сказал мне, что я оборотень. Что он увидел это в тот день: я был на пределе.
— Почему ты не послушал меня и был не один? — спросил он.
— Она сама пришла. Я не знал, как ее прогнать.
Граф успокоил меня, вернулся его спутник. Лоренцо — оборотень, как и я. И он остался со мной на ночь, объяснял правила жизни, как контролировать себя, как оставаться в сознании, будучи зверем.
Модель считается пропавшей без вести до сих пор. Я не знаю, что они сделали с телом. Я отменил несколько съемок, остался в Венеции и учился у Лоренцо. Яростно хотел не терять контроль. Больше никогда. Лоренцо открыл во мне дар гипнотизера. И тогда граф Виттури предложил работу в его агентстве в Барселоне. Он никак не напоминал мне о том происшествии. И я пообещал себе, что буду работать на него честно, и даже когда понял, кто он…