Инженеры Сталина: Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы
Шрифт:
Богдан являет собой яркий пример того, в каких привилегированных условиях могли жить инженеры в середине 1930-х гг. Ее рассказ тем более убедителен, что ее нельзя заподозрить в желании приукрасить образ СССР. Воспоминания Богдан свидетельствуют, что инженеры, отнюдь не занимавшие руководящих постов, все равно обеспечивались лучше многих. Если в Москве, как говорят другие мемуаристы, стоило большого труда найти подходящее жилье, в менее крупных городах, по-видимому, даже беспартийному было гораздо легче получить квартиру в доме для специалистов, а то и в бывшем помещичьем особняке. На примере Богдан и Малиованова хорошо видно влияние материального обеспечения на лояльность инженеров. Оба дают понять, что привилегированное положение сыграло решающую роль в их готовности служить и повиноваться государству. «Большая сделка» принесла плоды. То же самое можно утверждать и в отношении Лаврененко: чем больше привилегий он получал, тем реже ему приходили в голову критические мысли о ситуации в стране.
В глазах других инженеров, таких, как Логинов, Чалых, Поздняк, Яковлев и Гайлит, готовность к трудовым свершениям и вознаграждение за них также были тесно взаимосвязаны. Они безусловно чувствовали себя представителями элиты и считали, что как таковые имеют право на хорошую жизнь, а их жены должны сидеть дома. Все они сделали «жилищную карьеру»: к концу 1930-х гг. все 14 представленных здесь инженеров, без исключения, жили в привилегированных условиях. Несмотря на то что тема жилья и досуга почти не затрагивается в их воспоминаниях, по немногим обмолвкам видно, что они имели большие притязания и глубоко усвоили принцип оплаты по труду. Вернувшись к аскетическому самоотречению времен первой пятилетки лишь внешне, они хранили в душе идеи кампании за «культурность» и в своих мемуарах еще раз отдали дань «культу избранных».
VI. ТЕРРОР
1. Стахановцы
Оглядываясь на «золотые годы» из сегодняшнего дня, можно задним числом распознать некоторые предвестия грядущего террора. Как оказалось впоследствии, со стороны инженеров было весьма легкомысленно столь откровенно хвалить США, тем самым уличая во лжи победные рапорты о советских успехах. Да и появлявшиеся в печати нарекания на инженеров, которые не справились с заданиями второго пятилетнего плана и не обеспечили страну товарами широкого потребления, несли в себе угрозу. Но настоящей прелюдией к преследованиям инженеров стало стахановское движение (1935-1938 гг.) {1398} . Донбасский шахтер А.Г. Стаханов (1906-1977) 31 августа 1935 г. в ночную смену выполнил норму выработки на 1457%, и отныне его начали ставить в пример всем рабочим и работницам, призывая их тоже систематически перевыполнять нормы. Стахановское движение не только служило «усилителем» сталинизации общества в целом {1399} , но и означало, в частности, ухудшение ситуации для инженеров. Словно перед культурной революцией, воскрешался антагонизм между рабочими и инженерами, провоцировались социальные конфликты на предприятиях, извлекалось на свет орудие «классовой ненависти» [17] . Стахановские методы, переворачивая всё с ног на голову, требовали от инженера подчинения рабочему и его желаниям:
17
Как ни странно, Сара Дэвис в своей книге практически не касается конфликтов между рабочими и инженерами, сосредоточившись в основном на скептическом отношении рабочих к стахановским методам. См.: Davies S. Popular Opinion in Stalin's Russia. Terror, Propaganda, and Dissent, 1934-1941. Cambridge, 1997. P. 32 f.
«Инженер-стахановец это — тот, который не только учит рабочих, но и учится у них, прислушивается к их голосу» {1400} . Все технические специалисты были обязаны обслуживать рабочих и обеспечивать подготовку стахановских рекордов {1401} : «Разве не ясно, что инженер, техник должны с величайшей готовностью, с любовью помогать рабочим в этих рационализаторских устремлениях?» {1402} Печать провозгласила, что инженер больше не руководитель и проектировщик, а подручный стахановцев. Его задача заключается в том, чтобы переналаживать машины, придумывать вспомогательные устройства и использовать рабочие руки оптимальным образом. Инженер должен привыкнуть к тому, что эта организационная и подготовительная работа — его главное дело, и не следует ее чураться, даже если внешне она выглядит «непрезентабельной» и «малоэффективной»: «Кичливое пренебрежение к мелочам, желание заниматься лишь "высокой" политикой, лишь "большой" техникой, лишь генеральной реконструкцией — все это характерно для немалого числа инженеров. Пора понять, что на производстве нет мелочей, на производстве все важно. От инженера требуется, чтобы он вовремя подошел к рабочему, вовремя выслушал его предложения и нашел формы и методы их осуществления» {1403} . Таким образом, средства массовой информации снова изображали инженера потенциальным противником рабочего, воскрешая старый антагонизм, который уже использовался во времена культурной революции, чтобы мобилизовать общественное мнение против инженеров. Газеты распространяли портрет инженера, который оторвался от рабочих, занимается понятными ему одному техническими вопросами, а беспокоиться о желаниях рабочих считает ниже своего достоинства. Рабочих негласно опять поощряли смотреть на себя как на подлинных хозяев предприятия и отстаивать свои права перед инженерами. Только тот, кто сам является стахановцем, может требовать от рабочих уважения, грозно говорили инженерам {1404} . На заседании Всесоюзного комитета по высшему техническому образованию 26 января 1936 г. председатель комитета Кржижановский заявил: «Стахановец — человек с собственной волей. Он вас не послушает, если вы попытаетесь убедить его, что молоток надо держать вот так, он будет держать его по-своему. Он очень простой человек. Тов. Сталин очень правильно сказал, что эти люди — не руководители, но это люди, которые знают прямой путь» {1405} . Главный инженер завода «Сибметаллстрой» и член ВМБИТ Б.А. Мошицкий предупредил своих коллег: если не сумеют влиться в стахановское движение, пусть пеняют на себя {1406} . А если у рабочего не получается трудиться по-стахановски, то и в этом следует винить недостаток или полное отсутствие внимания со стороны ИТР {1407} . С осени 1935 и вплоть до конца 1938 г. инженеров постоянно упрекали в том, что они не понимают и не выполняют поставленных перед ними задач {1408} . «Вестник инженеров и техников» пошел еще дальше, объявив, что на многие посты лучше ставить рабочих, чем ИТР. По сообщениям с Коломенского машиностроительного завода им. Куйбышева, писал он, нормы там стали выполняться на 200-300%, после того как «рядовые стахановцы стали бригадирами и мастерами, мастера — инженерами, инженеры — начальниками цехов» и «заменили многих тех, которые раньше считались незаменимыми, а на деле работали казенно, по-чиновничьи» {1409} .
В соответствии с убеждением, что крупные инженеры и признанные изобретатели не справляются со своим делом и не способны больше двигать вперед науку и технику, было распущено Всесоюзное общество изобретателей, а его наследство передано профсоюзам. «Массовое изобретательство» должно было прийти на смену элитарной группе, зараженной «вредителями» и отдалившейся от масс. Если на заводе работают 1500 рабочих и ИТР, значит, там есть 1 500 изобретателей, уверяла пресса {1410} .
Вся прежняя деятельность инженеров клеймилась как бюрократическая, их снова представляли праздными теоретиками. Для инженера, дескать, характерно математическое, негибкое, застывшее в определенных формах мышление, рабочий же, не отягощенный балластом лишних научных знаний, интуитивно способен правильно управлять производством {1411} . Рассуждения Мошицкого о косности инженерной мысли совпадали с портретом инженера, который рисовала пресса. Газета «За индустриализацию» называла стахановское движение протестом против рутины, инертности и технического застоя {1412} . Инженер Цуккерман с Горьковского автозавода публично признавал, что стахановцы «сломали консервативную психологию» и открыли новые «резервы», тогда как инженеры раньше ограничивали себя низким «потолком» {1413} . Такое же мнение выразил профессор Раздобреев на заседании Комитета по высшему техническому образованию: «Я должен сказать, что стахановское движение означает слом старых, слишком низких норм и устаревших проектных мощностей» {1414} . Стахановское движение, сказал он, борется с «теорией границ». Если инженеры не включаются в эту борьбу против ограничительных норм и инструкций, значит, виновата высшая школа, которая отдалилась от производства и плохо готовит своих питомцев к работе инженера-стахановца. Инженеров опять упрекали в том, что они «перестраховщики» и не желают брать на себя ответственность ни за стахановское движение, ни за производственный риск {1415} . Как и в эпоху гонений на старую техническую интеллигенцию, объявлялось, что от науки один вред, а прежние формулы и знания устарели. Раздавались требования «проверить и заново составить все учебники», дабы избавить их от «чрезмерной академичности и ненужного теоретизирования» {1416} . На приеме в Кремле 17 мая 1937 г. Сталин вновь провозгласил примат практики над теорией. Именно практики прокладывают новые пути для технической науки, сказал он, наука должна следовать за ними, а не наоборот. «Узкие лжетеории», объявляющие «устарелые традиционные нормы абсолютными пределами научно-технического развития», необходимо громить {1417} .
Пресса расхваливала стахановские методы на все лады. Инженеры теперь лишились возможности ссылаться на объективные трудности при возникновении производственных проблем, ибо все инстанции наперебой твердили, что, работая по-стахановски, можно заменить любую машину, выполнить любой план и уложиться в любые сроки. Инженеров, которые отказывались вводить стахановские методы под тем предлогом, что у них и существующие-то нормы не выполняются, ВМБИТ поучало, что стахановская работа как раз и поможет ликвидировать отставание производства {1418} . Газета «За индустриализацию» укоряла инженеров, которые постоянно жалуются на нехватку рабочей силы, вместо того чтобы перейти на стахановские методы, позволяющие обойтись без дополнительного персонала {1419} .
Орган Наркомтяжпрома призывал ИТР «пересмотреть свой технический багаж» и представлял читателям 90 инженеров, которые успешно преодолели «косность» и славили стахановское движение, якобы помогающее советским инженерным кадрам взойти на новую ступень развития. Таким образом, «стахановство» изображалось этапом диалектического процесса становления инженера нового типа. Инженер должен был, преодолев косность, овладеть новыми трудовыми методами и в результате подняться на более высокий уровень труда и бытия. Если ему не удавалось взять этот барьер, он превращался во врага рабочего класса. Средства массовой информации не оставляли сомнений в том, что у ИТР есть только два пути: либо присоединиться к движению и возглавить его, либо стать его врагами: «Весь командный состав промышленности, любой инженер, техник держит сейчас экзамен. Перед каждым инженером вопрос стоит так: либо он подхватит знамя нового движения, либо он против движения. Третьего не дано. О саботажниках, о врагах движения сказано уже достаточно» {1420} . Отношение к стахановскому методу служило новой лакмусовой бумажкой для определения советского инженера: «Инженер, не помогающий стахановцам, — не советский инженер» {1421} . Соответственно оно сделалось критерием различия между «советским инженером» и «саботажником». Заголовки на страницах газеты «За индустриализацию» недвусмысленно свидетельствуют о перемене в настроениях: «Безжалостно уничтожать саботажников», «Возглавим стахановское движение. Никакой пощады саботажникам и противникам», «Сметем бюрократов и саботажников со стахановско-бусыгинского пути», «Саботаж в разных видах», «Беспощадно разоблачать врагов стахановского движения. Классовые враги терроризируют стахановцев» {1422} .
Газета рассказывала о начальниках шахт, которые не давали рабочим достаточно крепежного леса для стахановской смены, о слесарях, которые задерживали стахановцев, не выполняя немедленно ремонтных работ, о руководителях, которые велели рабочим выдавать на-гора в день не более 175 тонн угля, когда те хотели выдать 300, {1423} и о стахановцах, которым снижали зарплату, чтобы удержать их от новых рекордов {1424} . Целые коллективы ИТР, включая партийное и профсоюзное руководство, обвинялись в саботаже, потому что не создали технических условий для стахановской работы. Наказания применялись драконовские: выговор с предупреждением, понижение в должности, увольнение, порой с «волчьим билетом», исключение из партии {1425} . Под таким нажимом многие инженеры уже в октябре 1935 г. отказались от прежнего кредо и демонстративно и публично присягнули на верность стахановскому методу {1426} .
В литературе и кино также подчеркивалось, что стахановское движение разоблачает духовный застой и срывает маски с тех, кто с ним не в ладах. В рассказе Юрия Соломоновича Крымова (1908-1941) «Инженер» (1941) показано, как стахановское движение раскалывает молодое поколение инженеров на две группы, причем большая из них консервативна и утратила былой революционный задор {1427} . В то время как большинство всюду видит только «границы», молодая девушка-инженер Аня Мельникова защищает рабочего (стахановца), который, пробуя новый производственный метод, загубил 1 500 тонн сырой нефти {1428} .