Инженеры Сталина: Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы
Шрифт:
Ввиду слабого развития русского предпринимательства большинство заводов, рудников и электростанций, располагавших и большей частью инженерных должностей, находились в собственности иностранных фирм {145} . Валентина Михайловна Бузинова (р. 1889), которая после революции участвовала в проектировании строительства плотины на Днепре (Днепрострой), в 1913 г. собирала материал для своей дипломной работы на заводе «Вестингауз», а по окончании учебы работала в конторе германского акционерного общества «Всеобщая компания электричества (АЭГ)» в Петербурге {146} . Дмитрий Иванович Бондаревский (1892-1979) нашел в 1911 г. работу по монтажу электросетей в фирме «Сименс-Шуккерт» {147} . Так как инженерных должностей было очень мало и многие из них предоставлялись иностранным специалистам, русские инженеры нередко искали работу за границей. Хотя фирмы старались «русифицировать» свой персонал, ключевые посты все равно занимали в основном иностранцы, в то время как русским инженерам доставались только технические должности низкого уровня {148} . Карл Шлёгель характеризует русских инженеров как «помощников» иностранцев, в собственных исследовательских проектах и разработках им отказывали {149} .
Таким
«Работой в стол» называет Карл Шлёгель повседневную деятельность разрабатывавших различные планы и проекты русских инженеров, которые стояли «в очереди» и с нетерпением дожидались шанса воплотить, наконец, свои мечты в жизнь {157} .
Преобладавший в дореволюционном обществе образ инженера носил, однако, черты не тех трех четвертей инженеров, которые перед Первой мировой войной занимались практической деятельностью {158} , а выпускников институтов, вступивших на чиновничью стезю. Ввиду перегруженности образования теоретическими знаниями, формировавшими скорее государственных служащих, чем инженеров, инженер в глазах общественности являлся олицетворением чиновника и бездельника, коррупции и своекорыстия, некомпетентности и безответственности. Подкуп в министерствах действительно вошел в обычай, так что для инженеров было в порядке вещей за взятку принимать оборудование с техническими недостатками, прокладывать трамвайные пути и менять расписание движения {159} . Благодаря многочисленным несчастным случаям в результате халатной конструкторской работы и коррупционным скандалам инженеры в начале XX в. не сходили со страниц газет и журналов. Они приобрели столь дурную славу, что, наконец, занялись собственной профессиональной этикой и посвятили ей ряд съездов с 1908 по 1912 г., на которых сетовали на низкий престиж своей профессии в противоположность авторитету врачей и юристов {160} . Технические специалисты слыли скорее необходимым злом, нежели новаторами и вестниками прогресса, какими любили себя представлять.
Особенно конфликтными были их отношения с рабочими. Рабочие видели в инженерах эксплуататоров и угнетателей, не отличая фабриканта от представителей технического персонала, тогда как последние чувствовали себя исполнителями и не хотели, чтобы их отождествляли с работодателями. Недоброжелательство и зависть со стороны рабочих вызывала и огромная разница в оплате труда. К тому же рабочие считали инженеров безбожниками, которые не исповедуют общую веру, а идут собственными, непонятными путями. Симптоматично в этом отношении, вероятно, дело студента-инженера Н.А. Шубина (р. 1880): в ноябре 1904 г. рабочие едва не подвергли его самосуду за то, что студенты во время демонстрации якобы топтали иконы {161} У инженеров же зачастую вызывали подозрение рабочие, приверженные странным народным обычаям и суевериям. Огромную культурную пропасть между специалистами с высшим образованием и необученными рабочими-сезонниками вряд ли можно было преодолеть, и со временем она только углублялась {162} . Практически не находилось согласия и в сфере политических воззрений и политической деятельности. Инженеры сравнительно мало интересовались проблемами рабочих и в большинстве своем предпочитали решать рабочий вопрос, имевший существенную политическую подоплеку, как производственно-экономическую проблему {163} . Они полагали, что их подчиненные — лентяи и бездельники, у которых и так слишком много праздников и которым ни в коем случае не следует давать послаблений вроде восьмичасового рабочего дня {164} .
Отношения между рабочими и инженерами характеризовались взаимным недоверием, быстро превращавшимся в ненависть, прежде всего со стороны рабочих. Находясь между рабочими, с одной стороны, и директорами предприятий — с другой, инженеры часто ощущали себя словно между молотом и наковальней {165} .
б) Технократия против революции
В то время как население в целом и рабочие в особенности относились к инженерам с подозрением, многие представители технических профессий видели свое призвание в том, чтобы привести общество к благосостоянию, а страну к процветанию.
«Инженеры должны быть не только людьми, передающими материальную культуру, но и дать пример общественной солидарности и нравственной красоты. Ни врач, ни юрист, ни какой-либо другой представитель интеллигентных профессий не могут дать массам и обществу своим непосредственным материальным трудом столько пользы или вреда, как инженер» {166} , — подчеркивал в 1913 г. инженер И. Русак особенность своей корпорации. Инженер В.Л. Кирпичев также считал, что на долю его и его коллег выпала особая роль: «В будущем нам предстоит золотой век. Мы достигнем этого, двигаясь по пути технических усовершенствований и обновления. Инженеры будут направлять, вести нас, указывать нам путь» {167} .
Мысль, что именно инженеру благодаря его техническим знаниям суждено привести человечество в лучшее будущее, была широко распространена среди русских инженеров {168} . Совокупность технократических представлений, идея предназначенности людей техники для руководства судьбами страны пришла в Россию в первой половине XIX в. вместе с приверженцами француза по имени Клод Анри де Рувруа граф де Сен-Симон (1760-1825), которые создавали систему инженерного образования, где и распространяли свою социалистическую утопию, основанную на науке и технике и зафиксированную в трех книгах «Катехизиса промышленников» («Catechisme des industriels», 1823-1824) {169} . Круги русских сен-симонистов превозносили инженера как освободителя человечества, который с помощью внедрения железной дороги объединит людей в единый народ с общим языком {170} . Иван Алексеевич Вышнеградский (1831-1895), технократ и директор «Техноложки» с 1875 по 1879 г., позаботился, чтобы сен-симонистские идеи сплавились с содержанием обучения и запечатлелись в сознании многих инженеров, даже не обязательно убежденных технократов {171} Первое «Русское техническое общество», основанное в 1866 г. и позже удостоенное звания «императорского» (Императорское Русское техническое общество, (И)РТО), также отличалось сильной технократической направленностью [6] . Вера в то, что, работая по своей профессии, можно наилучшим образом преобразовать мир, была типичной для большинства русских инженеров: они мечтали создать, наконец, значительные труды, претворить в жизнь великие открытия, изменив тем самым окружающую действительность, и чурались политики. Они стремились к профессиональной автономии и хотели сами решать, как нужно индустриализировать страну. Все остальные проблемы общественного устройства интересовали их во вторую очередь, или они считали, что эти проблемы можно решить вместе с техническими {172} .
6
Balzer H. D. Educating Engineers. P. 135. Вслед за РТО возникли в 1878 г. Политехническое общество (ПО), в 1884 г. — Общество технологов (ОТ), в 1896 г. — Собрание инженеров путей сообщения (СИПС), в 1904 г. — Всероссийский союз инженеров и техников (ВСИИТ), а в 1908 г. — Кружок технологов Московского района (КТМР). Это названия лишь некоторых организаций. ПО было основано при «Техноложке», ОТ при МВТУ, СИПС при Институте инженеров путей сообщения в качестве организаций взаимопомощи, чтобы, в частности, создать сетевую структуру, которая помогала бы студентам и выпускникам, оказавшимся в стесненных обстоятельствах, а также в поиске практических занятий и работы. В то же время они всегда ставили целью и содействие науке и технике, организацию докладов, издание собственного журнала, объединение инженеров и фабрикантов. См.: Spath M. Fach- und Standesvereinigungen russischer Ingenieure. S. 101 ff., 142 ff., 159 ff., 168 ft, 182,196.
Тем не менее ряд инженеров активно участвовали в революции 1905 г. В «Манифесте 198 инженеров», переданном С.Ю. Витте, техники возлагали на царское правительство ответственность за Кровавое воскресенье 9 января 1905 г. {173} Центр революции находился в институтах, в которых уже с конца XIX в. то и дело протестовали студенты {174} . Оплотом революционеров была «Техноложка», где студенты создали тайную марксистскую библиотеку {175} . Правительство быстро покончило с политическим движением инженеров: в апреле 1905 г. оно распустило всероссийский съезд инженеров и техников в Петербурге, и сразу же после объединения различных профессиональных организаций в Союз союзов в мае 1905 г. среди инженеров начались аресты {176} . Некоторые технические институты оказались закрыты на несколько месяцев или даже лет {177} . Многие инженеры были из-за недостаточной политической благонадежности уволены с государственной службы и нанимались на работу, в частности, в качестве управляющих домами {178} . Некоторые бежали за границу и вернулись в 1913 г., когда царь объявил амнистию по случаю празднования 300-летия династии Романовых, или только после революции 1917 года {179} .
Инженеры, и без того довольно аполитичные, после поражения революции были тем более растеряны и запуганы и не хотели больше иметь никакого отношения к политике. Такого мнения придерживаются Манфред Шпет и Карл Шлёгель {180} В следующие годы неоднократно предпринимались попытки объединить организации инженеров, но они вновь и вновь терпели неудачу из/за страха отдельных организаций перед утратой собственного влияния, а также из-за реакции, господствовавшей в стране. Учредительный съезд, наконец, разрешенный и созванный на осень 1914 г., не смог состояться из-за начавшейся войны {181} .
Инженеры оставались разрозненными, однако Первая мировая война повысила их престиж. Вновь возникло чрезвычайное положение, заставившее царское правительство почувствовать как отсталость страны в области промышленности, так и ее зависимость от иностранного капитала, в руках которого находились до 90% предприятий одной отрасли {182} . Чтобы сконцентрировать средства производства, избежать краха экономики и как можно лучше обеспечить снабжение армии, правительство учредило в 1915 г. при Академии наук Комиссию по изучению естественных производительных сил России (КЕПС), вверив руководство ею ученым и инженерам во главе с В.И. Вернадским {183} . Во время Первой мировой войны и западные правительства делегировали ответственность за промышленность техническим советам {184} . Такое развитие событий дало новый толчок подъему технократии во всем мире {185} . Русские инженеры оказались, наконец, в своей стихии: они самостоятельно планировали и руководили и не должны были заниматься политикой.