Инженеры Сталина: Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы
Шрифт:
Положение обострилось, когда в мае 1927 г. инженер П.К. Энгельмейер основал внутри ВАИ «Кружок по общим вопросам технологии», заявил о развитии идеологического фундамента для технократии и восславил технократию в качестве универсального средства для решения всех общественных, промышленных и культурных проблем. У партийного руководства не могло не вызвать опасений намерение Энгельмейера воплотить на практике технократические идеи, до сих пор в основном не выходившие за рамки теории. Регулярно собиравшаяся группа, насчитывавшая примерно 15 членов, поставила своей целью основать подобные кружки по всей России и сагитировать под свои знамена как можно большее число инженеров. В январе 1929 г. Энгельмейер обнародовал под названием «Нужна ли нам философия техники?» следующее заявление: «Сама жизнь… привела наше инженерство к необходимости объединения, не только по профсоюзной линии, но и на почве, так сказать, идеологии с целью объективного освещения разных вопросов, возникающих при современных условиях технического труда» {259} .
Это было равнозначно вызову, брошенному правительству: как существующие профсоюзы, так и господствующая идеология марксизма-ленинизма объявлялись непригодными. Энгельмейер ставил технологию в центр всего общественного развития и претендовал тем самым на место, уже зарезервированное партией для коммунизма.
Партийные руководители, группировавшиеся вокруг Сталина, отнеслись к технократическому движению серьезно и восприняли его как угрозу.
Отношения между инженерами и большевиками становились все более натянутыми. В ходе шедшей в 1927 г. внутрипартийной борьбы по вопросу о том, как следует приступать к индустриализации: отдать все силы строительству тяжелой промышленности или предпочесть развитие легкой, инженеры, занимающиеся планированием и проектированием, играли большую роль. Они по большей части выступали за «осмотрительную» индустриализацию, которая должна была начинаться с малых шагов и расширяться медленно, но непрерывно с помощью полученных экспортных прибылей. Инженеры ставили во главу угла рациональность и скрупулезное планирование, наилучшее использование ресурсов и минимальные затраты при оптимальном результате. Кроме того, они настаивали на инвестициях в первую очередь в человеческий фактор, чтобы создать кадры квалифицированных рабочих {261} . Партийную верхушку во главе со Сталиным, однако, не интересовали расчеты расходов и результатов и не пугали слова «нерентабельность» или «производственный риск». Не экономичность, а гигантомания, не бережливое применение трудовых ресурсов, а экстенсивное строительство, не постепенное, гарантированное развитие, а немедленное опережение всех индустриально развитых стран — вот какими принципами она руководствовалась. Инженеры, противопоставлявшие советской мечте уже существующие, опробованные и зарекомендовавшие себя методы, вызывали у Сталина подозрение. Цель Сталина заключалась не в формировании рабочего класса, осознающего свои права и обязанности, а в том, чтобы с помощью советского тейлоризма заставить необученные массы рабочих создавать промышленность [7] .
7
Идею тейлоризма разработал в конце XIX в. американский инженер Фредерик Тейлор (1856-1915). Он хотел на основе точно сегментированных, оптимизированных, хронометрированных, нормированных и оцененных в денежном выражении движений руки в течение рабочей операции рационализировать производство, увеличить его продукцию и повысить заработную плату рабочих. Если поначалу большевики отвергали тейлоризм как эксплуатацию рабочих, то после революции Ленин увидел в нем рецепт, позволяющий извлечь из почти совершенно захиревшей промышленности максимально возможный результат. В 1920 г. профсоюзный активист, революционер и поэт Алексей Гастев создал при ВЦСПС Центральный институт труда, занимавшийся научной организацией труда (НОТ) и ставший центром советского тейлоризма. Хотя в СССР всеми силами старались содействовать внедрению новой техники, ее не рассматривали как предпосылку тейлоризма. От тейлоризма вскоре осталось только обращенное к рабочим требование работать в аккордном темпе. Институт Гастева подготовил миллион рабочих, в том числе, самое главное, будущих стахановцев, прежде чем его директор в 1938 г. был репрессирован и погиб. См.: Bailes К.Е. Alexej Gastev and the Soviet Controversy over Taylorism, 1918-1924 // Soviet Studies. 1977. Vol. 29. No. 3. P. 373 ff.; Ленин В.И. ПСС. т. 36. С. 141; Engineers as Writers. Growth of a Literature / ed. W.J. Miller. New York et al., 1953. P. 157.
Когда в 1928 г. Сталин и его последователи добились, чтобы пер-вый пятилетний план был ориентирован на форсированное создание тяжелой промышленности, технические специалисты оказались в крайне затруднительном положении, поскольку возражали Сталину, считали его замыслы ошибочными и к тому же снабжали аргументами его внутрипартийных оппонентов Николая Ивановича Бухарина (1888-1938) и Алексея Ивановича Рыкова (1881-1938) {262} Даже на заседании Президиума Государственной плановой комиссии (Госплан) в феврале 1929 г. видные инженеры, прежде всего И.А. Калинников, сомневались в осуществимости первого пятилетнего плана {263} . Теперь терпимой для властей осталась лишь малая часть инженеров вроде, например, А.В. Винтера, который не выражал сомнений по поводу Днепростроя и не апеллировал к загранице, а заявил авторитетным тоном убежденного человека: «Сделать это можем мы и сами!» {264}
в) Унификация инженерных союзов
Официальное сотрудничество со старыми инженерами, которое ныне прекратилось и превратилось в открытую враждебность, на протяжении всех 1920-х гг. сопровождалось нападками на представителей технической интеллигенции и насилием против них. Рабочие активисты и члены левой фракции большевиков язвительно уверяли, что ввиду уступок технической интеллигенции у советского правительства появился новый лозунг «Все специалистам» {265} . Призыв немедленно разгромить старую интеллигенцию и опираться на собственные кадры громко и неумолчно звучал в партии и печати {266} . Имели место некоторые, довольно половинчатые, попытки напомнить о ленинской политике в отношении специалистов и властной монополии государства {267} . Правительство осудило словесные и физические нападения на инженеров как «спецеедство» {268} . На бесконтрольное преследование специалистов оно отреагировало в 1919 г. декретом, позволяющим арестовывать их только при наличии доказательств умышленного саботажа с их стороны {269} . Временами оно пыталось также утвердить свою политику и успокоить специалистов с помощью судебных процессов. Особое внимание вызвал состоявшийся в 1922 г. процесс против членов РКИ (рабоче-крестьянской инспекции), которым прокуратура вменяла в вину доведение главного инженера московского водопровода В.В. Ольденборгера (1863-1921) до самоубийства путем обвинений в саботаже и издевательств {270} . Но наряду с этим под судом оказывались инженеры, якобы шпионившие для своих бывших иностранных работодателей или готовившие их возвращение. В 1921 г. правительство приказало расстрелять инженеров и техников, обвиняемых по делу Главного управления по топливу (Главтоп), так как они по поручению фирмы «Нобель» защищали ее недвижимость и имущество. Такого рода процессы затронули также инженеров текстильной, горной, платиновой и металлургической промышленности {271} .
В общем и целом правительство было заинтересовано в том, чтобы создать для специалистов безопасные условия труда, но одновременно все больше старалось поставить их под свой политический контроль. Начиная с роспуска ВСИ в 1919 г. партия постепенно лишала инженеров автономии в сфере их профессиональной деятельности. Правда, она до 1929 г. терпимо относилась к основанной в 1917 г. ВАИ, включившей в 1919 г. в свои ряды членов ВСИ, но ее политика вне всяких сомнений развивалась в направлении интеграции как можно большего числа инженеров и техников в уже существовавшие отраслевые профсоюзы. Хотя ВАИ объявила себя чисто техническим обществом, не претендующим на политическое представительство, это ее не спасло {272} . В 1924 г. ее руководителей заменили коммунистами. В то же время ИРТО предложили слиться с ВАИ. Когда оно отказалось, большевики в 1925 г. в принудительном порядке распустили общество {273} .
Интеграция инженеров в профсоюзы служила нескольким целям. Во-первых, таким образом инженеры попадали под контроль центрального профсоюзного руководства, т. е. рабочих и функционеров. Во-вторых, вступление в профсоюз означало признание себя сторонником рабочего класса. В-третьих, тем самым могла быть ликвидирована чисто интеллектуальная элита, ибо профсоюзы принимали в свои инженерные отделения не только специалистов с высшим образованием, но также техников и представителей других профессиональных групп, весьма далеких от образования и облика инженера. Ликвидация «чистого» инженера форсировалась и благодаря новому наименованию профессии — вместо слова «инженер» было сформулировано и с того времени применялось средствами массовой информации понятие «инженерно-технический работник, ИТР». Оно означало советизированного инженера, который считал себя частью рабочего класса, безоговорочно шел за советской властью и воплощал ее политику. Для этих ИТР внутри существовавших профсоюзов создавались инженерно-технические секции (ИТС). ИТС не только объединялись в межсекционные бюро (МБИТ) на городском, районном и областном уровнях, но и основали в 1922 г. головную организацию — Всесоюзное межсекционное бюро инженеров и техников (ВМБИТ), которая отныне являлась официально признанным представительством инженеров. Ее органом стал основанный в 1924 г. журнал «Инженерный труд». В 1927 г. в ИТС были организованы 105 600 инженеров и техников, или около 90% всех ИТР. Но так как в них с 1921 г. принимали и техников без диплома, то здесь встречались скорее практики и квалифицированные рабочие; инженеры, получившие высшее образование, по-прежнему предпочитали членство в Ассоциации инженеров {274} .
В то время как правительство пыталось, создав ИТС, включить инженеров в рабочие организации, небольшая группа научных работников основала в 1927 г. Всесоюзную ассоциацию работников науки и техники для содействия социалистическому строительству (ВАРНИТСО), желая продемонстрировать, что специалисты как таковые борются на стороне советской власти {275} . ВАРНИТСО целенаправленно призывала в свои ряды только лиц, которые имели законченное высшее образование, занимались научной работой и в то же время твердо решили отдать себя делу социалистического строительства. В качестве цели общества его учредители под председательством академика А.Н. Баха провозгласили намерение политически воспитывать интеллигенцию {276} . Члены ВАРНИТСО поставили своей задачей привлечь старых специалистов к работе над первым пятилетним планом, сформировать новую техническую интеллигенцию и сотрудничать с рабочими {277} . В соответствии с такой установкой ВАРНИТСО называли также «профессорским комсомолом»; она являлась «своеобразным представителем партии большевиков среди ученых, преподавателей, врачей и инженеров» {278} . В ежемесячно выходившем в 1928-1938 гг. журнале «Фронт науки и техники» научные работники и инженеры служили большевикам, активнее всех занимаясь травлей «саботажников» и «предателей» в собственных рядах {279} . Но ВАРНИТСО не пользовалась авторитетом у старой интеллигенции: в 1932 г. в нее входило только 360 членов, на подстрекательские речи против вредительства публика часто реагировала ледяным молчанием, и в 1930 г. директор Института Маркса и Энгельса потребовал ее ликвидировать, за что сразу же подвергся нападкам как меньшевик {280} .
Ни ВМБИТ, ни ВАРНИТСО не представляли интересы инженеров как своей клиентелы, а, напротив, ставили себе целью проведение политики правительства в отношении инженеров. Частью по убеждению, частью движимые оппортунизмом, инженеры и научные работники превращались в исполнителей сталинской воли.
ВАРНИТСО действовала главным образом в сфере политического и технического образования, заботилась о продвижении женщин-ученых, организовала мероприятия в университетах и институтах и опекала иностранных консультантов {281} , ИТС же все более превращались в «пункты снабжения» для техников. С одной стороны, инженеров принуждали вступать в эти секции, так как, не имея профсоюзного билета, они больше не могли устроиться на работу. С другой — привилегии в обеспечении жильем, продовольствием и путевками в дома отдыха, которые получали ИТР, будили зависть многих, не относившихся к данной категории и публично жаловавшихся, что их не пускают к «кормушке». ИТС в некотором смысле все-таки служили представительством интересов, поскольку пытались ограничить число тех, кто имел право на материальные привилегии по сравнению с представителями менее квалифицированных технических профессий, и воспрепятствовать вступлению в свои ряды мастеров и десятников. Условия приема (профессиональное образование, наличие диплома, отрасль, где занят кандидат, и профессиональный опыт) устанавливались весьма педантично и, тем не менее, вновь и вновь оспаривались: например, претензию на членство в ИТС выдвинули экономисты, желавшие тоже получить возможность пользоваться относительно хорошим снабжением продуктами и потребительскими товарами {282} . В то время как советское правительство, с одной стороны, пыталось с помощью ВАИ ликвидировать «кастовость» инженеров и уравнять «ИТР» с рабочими, в лице ИТС, с другой стороны, возникла новая сословная организация, которую не только старые специалисты, но и молодые инженеры, происходившие из рабочего класса, обороняли от «несанкционированных вторжений». Таким образом, постепенно развивалась новая, советская каста инженеров, однако она уже не заявляла самостоятельной политической позиции, а лишь защищала свои «кормушки».
г) Карьеры инженеров после 1917 г.
«Для того, чтобы понять, что означал для нас тогда ленинский призыв — не теряя ни одного дня, взяться за воссоздание своей страны, — нужно было жить в наше время и иметь представление о той тяжкой године, в которую он прозвучал» {283} , — писал А.И. Угримов. Инженеры, группировавшиеся вокруг Кржижановского, приняли участие в реконструкции хозяйства России сразу после Октябрьской революции. А.В. Винтер и Й. И. Радченко всего через несколько дней после Октябрьской революции, в декабре 1917 г., условились с Лениным о сооружении новой электростанции, работающей на торфе: строительство Шатурской ГРЭС началось уже весной 1918 г. {284} Ленин подчеркнул в беседе с Винтером, что электрификация имеет для него приоритетное значение: «Мы будем помогать вам, и вы всегда обращайтесь с просьбами непосредственно ко мне» {285} .