Иоанн III Великий. Первый российский государь. Летопись жизни. Часть II

Гордеева Людмила

Да, он советуется, но теперь во всех заметных мероприятиях Москвы мы видим четкий план, расчёт и предусмотрительность. Каждое важное мероприятие тщательно готовится. Самое интересное, что оно готовится не только физически, материально, но и политически, и нравственно. Уже в то время молодой властитель понимал: человек должен знать, ради чего он совершает подвиг, должен быть готов к нему духовно. Иоанн добивается того, что и летописец, и мы, читатели, а значит, и все участники событий того времени, хорошо знают причину, которая вынуждает московское воинство выступить в тот или иной поход, сражаться, рисковать жизнью. Недопонимание происходит лишь однажды: во время знаменитого «Стояния на Угре», но этому есть свои причины. Но и там все поступки государя оправдывает блистательный результат.

Иоанн III был первым великим князем московским, который не поехал на «поставление», то есть для утверждения на престоле в Большую (Волжскую) Орду. Он распорядился прекратить чеканить русские монеты с именем хана. Не имеется также никаких данных о том, чтобы во время его правления выплачивалась какая-либо дань. Конечно, существует упоминание в Духовной грамоте его отца Василия Тёмного о «выходах» и даже о дани: «А как почнут мои дети жити по своим уделом <…> моя княгини и мои дети выход учнут давати сыну моему Ивану и с своих уделов. А переменит бог Орду, и моя княгини и мои дети возмут дань с своих уделов себе, а сын мой Иван в то у них не вступается».¹

Однако этот факт вовсе не говорит о том, что Иоанном выплачивалась кому-либо дань, хотя и он продолжал собирать «выходы ордынские». Ведь удельные князья никаких иных средств в общий бюджет не вкладывали, хотя сполна пользовались результатами деятельности централизованной власти: безопасностью, которую им, их купцам и населению обеспечивало великокняжеское войско, его оснащение современным на тот момент оружием. Немалые средства расходовались на содержание наёмного татарского войска, на весьма затратную посольскую деятельность. Это подтверждает Духовная грамота самого Иоанна, где есть подробное описание того, куда идут те самые собранные с полунезависимых уделов средства (налоги, дань):

«А дети мои, Юрьи з братьею, дают сыну моему Василью с своих уделов в выходы в ординские, и в Крым, и в Астарахань, и в Казань, и во Царевичев городок, и в-ыные цари и во царевичи, которые будут у сына моего у Василья в земле, и в послы в татарские, которые придут к Москве, и ко Тфери, и к Новугороду к Нижнему, и к Ярославлю, и к Торусе, и к Рязани к Старой, и к Перевитску ко княж Феодоровскому жеребью рязанского, и во все татарские проторы, в тысячю рублев».²

Несомненно, что ни одному из перечисленных орд и городов Русь дани не платила, наоборот, документы говорят, что и Казань, и большинство других упомянутых в Духовной грамоте территорий сами платили подати (дань) Москве. Не облагались каким-либо налогом в московскую казну, как уже упоминалось, лишь удельные князья, хотя и они сполна пользовались плодами свободы и независимости государства. «Выходы ордынские» были их единственным вкладом в общую копилку. Понятно, что великий князь не собирался от него отказываться. Мало того, и младшим детям он наказал в Духовной грамоте платить те же самые «выходы» своему преемнику на троне Василию III, хотя к тому времени Большой Орды уже не существовало. Государь, справедливо считая, что удельные князья, должны нести часть бремени общегосударственных расходов.

Летописи и другие документы начального периода правления Иоанна называют его, как и отца, в основном просто великим князем.

Год 1463

Мирное присоединение к Москве Ярославля. Своё самостоятельное великое княжение Иоанн начинает с мирного присоединения Ярославского княжества: «Того же лета князи Ярославские отступились вотчины своей Великому Князю по хлопотам Алексея Полуектовича, дьяка великого князя».³

«В год 971 (1463). В городе Ярославле, при князе Александре Федоровиче Ярославском, у святого Спаса в монастыре у братии явился чудотворец, князь великий Федор Ростиславич Смоленский, погребенный с детьми – с князем Константином и с Давыдом, и совершилось у их гроба прощение множества людей – исцелялись вез числа. Всем же князьям ярославским эти чудотворцы явились не на пользу: распрощались те со всеми своими владеньями навеки, отдавали их великому князю Ивану Васильевичу, а князь великий взамен их владений дал им другие волости и села; и изначала хлопотал о владеньях тех перед князем великим прежним Алексей Полуектович, дьяк великого князя, чтобы владенья те никак не вернулись им обратно».⁴

Летописец искренне сокрушается о потере ярославскими князьями своих владений, осуждает хитрых, на его взгляд, обманщиков. Ему нет никакого дела до идеи единства Руси. А мы видим один из мирных и эффективных способов, при помощи которых Иоанн «собирал» Русь. Он выкупал у обедневших удельных князей владения, делал их своей собственностью, а затем назначал тех же самых князей наместниками на новых, или даже прежних их землях. Но там они уже не были независимыми хозяевами, обязаны были подчиняться: платить налоги и являться на военную службу при первом требовании великого князя.

Молдавский воевода Стефан женится на двоюродной сестре Иоанна, княжне Киевской Евдокии Александровне (Олельковне). Она станет матерью Елены Волошанки, которая будет выдана замуж в Москву за наследника великокняжеского престола Ивана Молодого: «В месяце июле XV дня привезли воеводе его княгиню из Киева. И с ней он имел [дочь, будущую] княгиню в стране московитов и т. д.».⁵

Этот же факт подтверждает и «Молдавско-польская летопись 1352- 1564 года», правда, несколько изменяя дату: «Год господен 6971. Июня 5 привезли жену тому Стефану воеводе из Киева, сестру Симеона, царя Киевского».⁶

Год 1464

Летописи продолжают рассказывать о деятельности русского архитектора Василия Ермолина: «6972 (1464) <…>. В тот же год, месяца июля пятнадцатого, поставлено изображение святого великого мученика Георгия на воротах Фроловских, вырезанное из камня по подряду Васильеву Дмитриева сына Ермолина».⁷