Иоанн Кронштадтский
Шрифт:
Наверное, нельзя не учитывать и личных взаимоотношений Иоанна и Антония. Хотя публично они выглядели благопристойно: как отношения приходского священника и правящего архиерея. Но все знали, что в них не было «христианской любви», а — взаимная неприязнь и предубежденность. С очевидностью со стороны Иоанна это прорвется в его дневнике поддатой 7 октября 1908 года: «Господи, убери м<итрополита> Антония… и проч<их> неверных людей! Пошли твердых в вере и благочестии. Буди!»
Конфликт между Антонием и Дубровиным приобрел публичное звучание, когда 2 декабря 1906 года было опубликовано открытое письмо Дубровина митрополиту. Приведем несколько характерных цитат из этого документа. «Воспитанный в духе либеральных веяний 60-х и 70-х годов, Вы, овдовевши, из профессорского фрака спокойно переоделись в рясу; но ряса не согрела
Наступивший 1907 год видимых изменений в ситуацию в стране не принес. Вплоть до лета, то есть до разгона и Второй Государственной думы, страна продолжала испытывать на себе тяжкое дыхание революции.
В жизнь же Иоанна год этот принес множество личных страданий и переживаний. Первым из ударов судьбы стала пришедшая в дом Иоанна в конце марта газетная весть о смерти бывшего многолетнего обер-прокурора Синода К. П. Победоносцева. Отправленный Николаем II без какого-либо сожаления в отставку в бурный 1905 год, он жил в столице практически в одиночестве, стараясь не привлекать к себе внимания общественности. Но, безусловно, переживая и предательство Николая II по отношению к себе лично, и «церковные нестроения».
Отложив газету со скорбным сообщением, Иоанн предался воспоминаниям. Почему-то сразу припомнилась речь Победоносцева в Государственном совете в марте далекого 1881 года при вступлении на пост обер-прокурора. «Что такое Конституция? — вопрошал он. — Орудие всякой неправды, источник всяческих интриг. — К чему привело освобождение крестьян? — К тому, что исчезла надлежащая власть, без которой не может обойтись масса темных людей. — Что такое новые судебные учреждения? — Новые говорильни адвокатов«…Под каждым словом Иоанн сегодня, как и вчера, мог подписаться.
— Теперь его нет… — говорил сам себе Иоанн, — нет защитника веры и Церкви, православной государственности и патриархальных устоев, на которых зиждилась Великая Россия… а без них какая же Россия?
Припомнились и другие слова, сказанные Победоносцевым во время недавних обсуждений в правительстве реформ вероисповедных, допускавших свободу в России и для протестантских общин: «Я знаю, господа, государства, — говорил он, — в которых допущено обращение иностранной монеты, но я не знаю такого, в котором допускалось бы обращение фальшивой!»
— Как верно, как верно сказано, — проговорил негромко Иоанн. — Эх, как жаль, что не провел он до конца свои проекты: запретить сектантам покидать города и деревни; судить не мирским, а духовным судом; в паспортах отметину поставить, чтобы не могли ни быть наняты, ни укрыты, чтобы само пребывание их в России стало невозможным; запретить законом покупать, продавать, иметь собственность; а детей у них отнять и воспитывать в православной вере — сейчас бы не маялись! А теперь они — неверные, иноверные, жиды, раскольники… и прочая нечисть — встали вкруг, бунтуют против трона, церкви Русской, надеясь на погибель земли Русской, веры православной, народа русского! А с ними все те, в ком нет веры, нет благочестия, нет любви к отечеству!
Иоанн и Победоносцев во многом были родственными душами во взглядах на предназначение монархии и православный веры в России,
…В конце апреля Москва принимала съезд монархических организаций. В церкви Епархиального дома (Лихов переулок) протоиереем Иоанном Восторговым была отслужена литургия и совершено освящение хоругвей монархических организаций, которых в этот раз было уже более 130. Сразу же от дома начался крестный ход в Кремль. Лес знамен пришел в движение; раздалось пение пасхальных стихир. Шествие возглавил известный московский литератор И. В. Торопов, одетый по такому случаю в дворянский мундир, с большим жезлом в руке, напоминавшим жезлы церемониймейстера. Через плечо у него был перекинут широкий шарф из материи национальных цветов. По бокам колонны, надзирая за порядком, шли студенты и гимназисты, тоже в шарфах и с жезлами. У всех участвовавших в процессии были членские значки, розетки из национальных цветов. Несколько рабочих имели даже рубашки, обшитые лентами русских цветов. По мере того как процессия приближалась к Кремлю, в нее вливались новые толпы. Крестный ход проследовал в Кремль и остановился у места убийства великого князя Сергея Александровича, где была пропета «Вечная память».
Затем в Успенском соборе совершил литургию митрополит Московский и Коломенский Владимир (Богоявленский) в сослужении епископов Орловского и Севского Серафима (Чичагова), Тамбовского Иннокентия (Беляева) и московских викарных епископов Дмитровского Трифона (Туркестанова), Можайского Серафима (Голубятникова) и Серпуховского Анастасия (Грибановского). От Успенского собора крестный ход во главе с митрополитом Владимиром двинулся через Спасские ворота на Красную площадь. У памятника Кузьме Минину и князю Дмитрию Пожарскому была отслужена литургия с провозглашением «Вечной памяти» спасителям отечества. Далее крестный ход двинулся по Тверской до дома генерал-губернатора, который в окружении адъютантов и членов семьи вышел на балкон приветствовать монархическое шествие. Произнесенная им здравица государю встречена была дружным «ура!» и пением гимна. По Тверской и Дмитровке крестный ход вернулся к Епархиальному дому.
Назавтра, 26 апреля, в гостинице «Континенталь» начались заседания съезда по отделам: государственной безопасности, школьному, земельному и переселенческому, рабочему, окраинному, еврейскому и объединения монархических организаций. В резолюциях съезда отражены были чаяния сил, противостоявших революции и либеральному освободительному движению. Съезд призвал к роспуску Думы, к изменению выборного законодательства, к введению военного положения, к восстановлению действия военно-полевых судов, к «обузданию» либеральной и революционной печати, к всемерному ограничению прав евреев, к поддержке церковно-приходских школ, к сохранению крестьянской общины, к поддержке обществ и союзов «русских рабочих», основанных на началах «Православия, Самодержавия и Народности», к сохранению «единой и неделимой России» и против каких-либо национальных автономий, к сохранению «господствующего положения» православной церкви в центре и на окраинах.
Съезд, завершившийся 1 мая, замышлялся как грандиозная манифестация монархистов, как своего рода символ и демонстрация победы над «смутой». Участвовали в нем около девятисот делегатов, из которых почти две трети составили крестьяне, было и несколько десятков священников. Нет сомнений, что принятые съездом документы были положены в основу ближайших политических решений и действий императора и правительства Столыпина. Что касается Иоанна Кронштадтского, то он был активным участником съезда, выступая в его заседаниях, редактируя резолюции по основным церковно-политическим вопросам.