Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

Кайнэ

— Ух ты! Мам, гляди сколько! — мальчик с восторгом пересыпал пару золотых горстей монет.

— Это ваш ученический сейф, мистер Рогозин. Рядом находится ваш родовой сейф, но я не имею права его вскрывать, пока вам не исполнится семнадцать. Золотые — это галлеоны, — пояснил Арчибальд. — Один галлеон — это семнадцать серебряных сиклей, а один сикль — двадцать девять кнатов, это просто запомнить.

— Мы может перконвертировать в вашем банке деньги в рубли? — спросила Рогозина. — И перевести их в любой другой банк?

— И

не только. На любую валюту, хоть китайские юани, хоть фунты стерлингов, хоть доллары США… — улыбнулся гоблин. — Ограничения у клиентов нет. Насчет перевода… Да, вы можете это сделать, если вам так угодно…

— А есть у вас что-то типа нашей кредитной или банковской карты? — спросил Слава, оборачиваясь к гоблину с матерью, — ведь я же не постоянно буду ездить к вам за деньгами!

— Конечно же нет. Для магического мира — неиссякаемый кошелек — только на пояс повесите или в карман положите. А для немагического… У вас есть банковская карта? — спросил гоблин Рогозину.

— Да, есть.

— Можно перевести деньги туда…

Слава выжидательно посмотрел на мать. Денежные вопросы — ее конек. Мать практичная и экономная, а в вопросах денег — очень жесткая и хваткая. Ни одна копейка зря не пропадет.

— Пожалуй, сейчас мы возьмем только кошелек, а я хочу еще поменять золото на фунты… Нужно кое-какие вещи купить не в мире магии.

— Скажите только сумму. Вот ваш кошелек, — гоблин кинул Рогозину темно-коричневый мешочек из кожи. Слава развязал тесемки, и внутри оказалось золото. — Он тщательно заколдован только под вашу руку, чтобы, если, не дай Мерлин, золото не попало не в те руки.

— Давайте пять тысяч фунтов, из них тысячу — мелкими деньгами. Пока хватит. Если останется избыток, то я положу их на свой счет.

— Как скажете…

Они вышли из банка и почти сразу заметили профессора МакГонагал. Та поглядывала на висящие на банке часы и хмурилась. Кошелек остался у Славы под честное слово, что он не будет тратить деньги как попало.

— Профессор! — помахал рукой Слава, чтобы она их заметила. — Мы готовы!

— Тогда идемте за школьной формой. Вам нужно вон туда, – она указала на вывеску — «Мадам Малкин. Одежда на все случаи жизни». Письмо у вас?

— Да, — это говорила уже Рогозина, доставая письмо Хогвартса из своей сумочки на плече.

— Я снова вас подожду снаружи.

Мадам Малкин оказалась приземистой улыбающейся волшебницей, одетой в розовато-лиловые одежды. Рогозина здесь чуть расслабилась, рассматривая непривычные для ее глаза длинные мантии всех цветов и разнообразных фасонов.

— Едем учиться в Хогвартс? — спросила она прежде, чем Слава успел объяснить ей цель своего визита. — Ты пришел по адресу: у меня тут как раз еще один клиент тоже к школе готовится… Вставай на скамейку, снимем мерки…

— А можно и мне мантию? — спросила неожиданно у женщины Рогозина. Мальчик

мгновенно понял ее намерения — она действительно сильно выделялась в толпе этих магов, а это делать было тут опасно. Лучше идти общим фоном.

— Разумеется, мадам… Прошу вас к моей помощнице…

Помощница ушла вместе с матерью вглубь магазина. Слава последовал за хозяйкой. В глубине магазина на высокой скамеечке стоял бледный мальчик с тонкими чертами лица, а третья волшебница крутилась вокруг него, подгоняя по росту длинные черные одежды. Мадам Малкин поставила Славу на соседнюю скамеечку.

— Привет! — сказал мальчик. — Тоже в Хогвартс?

— Да, — ответил Слава.

— Мой отец сейчас покупает мне учебники, а мать смотрит волшебные палочки, — сообщил мальчик. Он говорил как-то очень устало, специально растягивая слова. — А потом потащу их посмотреть гоночные метлы. Не могу понять, почему первокурсникам нельзя их иметь. Думаю, мне удастся убедить отца, чтобы он купил мне такую…, а потом как-нибудь тайком пронесу ее в школу…

— Ммм, — проговорил Рогозин, хотя толком не знал, о чем идет речь. — Классно. Пусть у тебя получится!

— Спасибо. А у тебя есть своя собственная метла? — продолжал тот.

— Нет. — Рогозин отрицательно кивнул головой.

— А в квиддич играешь?

— Нет, — повторил мальчик, спрашивая себя, что же это такое — квиддич.

— А я играю. Отец говорит, что будет преступлением, если меня не возьмут в сборную факультета, и я тебе скажу: я с ним согласен. Ты уже знаешь, на каком будешь факультете?

— Нет, — в третий раз произнес Слава, с каждой минутой чувствуя себя все большим дураком. Это волшебный мир показался ему очень… богатым на те факты, которые он не знает. Нужно купить книг, которые разъяснили бы ему все…

— Ну, вообще-то никто заранее не знает, это уже там решат, но я знаю, что я буду в Слизерине, вся моя семья там была. А представь, если определят в Пуффендуй, тогда я сразу уйду из школы, а ты?

— М-м-м, — неопределенно промычал Слава, жалея, что не может сказать что-нибудь более содержательное. Поддерживать беседу с этим мальчиком было все труднее.

Но тут наконец-то снятие мерок и подбор мантий у него завершились, и Слава, примерив и расплатившись за них, отправился на поиски матери.

Та в задумчивости вертелась перед зеркалом. На ней теперь была обычная черная мантия, но с тонкой серебристой нитью по краям с узором и не такая длинная — всего до щиколотки, чтобы не путалась под ногами. Просто пару раз она видела, как на мантии нечаянно наступают и после долго извиняются. А вообще — ее мантия походила на летний удлиненный магловский плащ. Очень разумно.

— Классно, мам. А это что? — спросил мальчик, поднимая со стула уже более тяжелый черный драп.

— Теплое пальто на зиму… Ну как я? Похожа на… — тут Рогозина быстро и разумно осеклась.