Ирландский спаситель
Шрифт:
Все они необычайно красивы. Та, что между ног Кайто, одна из девушек, одетых только в цепи, она проводит рукой по его промежности, ее глаза с тревогой поднимаются к его лицу. Он отталкивает ее руку, что-то резко говоря ей по-японски, и она надувает губы, прежде чем откатиться в сторону, слишком близко к тигру для моего комфорта. Но вместо того, чтобы задержаться возле Кайто и Левина, она начинает двигаться к нам, кружа вокруг Макса и меня с каким-то страстным любопытством, которое говорит мне, что она станет средством, с помощью которого Кайто будет играть с нами дальше.
Я воспользуюсь некоторыми другими методами, которые он мог бы придумать, но все же я не в настроении поддаваться искусственному соблазнению женщины криминального авторитета, какой бы великолепной она ни была.
— Итак. — Кайто опрокидывает свою порцию саке, пока Левин отпивает свою, протягивая чашку девушке в кимоно, чтобы та налила еще. — Ты проявил интерес к бизнесу моего отца. Рискованно. Моему отцу не нравится, когда незнакомцы проявляют интерес ко всему, чем занимается клан Накамура.
— Это точно не его дело, — спокойно говорит Левин. — И я могу сказать, что это превосходное саке, Накамура-сан. Такого я нигде не пробовал.
— Возможно. — Кайто смотрит на него сузившимися глазами. — И все же возвращаемся к бизнесу моего отца.
— Да. — Левин делает еще глоток. — Мы ищем кое-кого… француза, который имеет привычку платить большие суммы за поврежденные вещи. Предметы искусства, артефакты, редкие книги, возможно… женщин. — Он делает паузу. — Мой контакт в Греции, Адриан Дракос, предположил, что твой отец, возможно, вел дела с таким человеком.
— Значит, он предположил, что мой отец обманул этого француза? — На высоких скулах Кайто появляется румянец. — Я должен отрезать твой язык и отправить его этому Адриану Дракосу, за то, что он послал тебя сюда говорить такое…
— Нет, Накамура-сан, — быстро говорит Левин. — Скорее, мне сказали, что именно француз является посмешищем как среди вашего клана, так и среди других криминальных авторитетов, которые имели с ним дело. Что он идиот, который добровольно платит более высокую цену, чем должны стоить эти предметы. — Левин пожимает плечами, делая еще один глоток. — Вряд ли твой отец виноват, если мужчина швыряет в него деньгами. Должен ли он отказываться от этого? Мудрый человек сказал бы нет.
Кайто немного расслабляется.
— Ты упомянул женщин, — натянуто говорит он. — Клан Накамура не продает женщин. У нас есть несколько борделей, да. Но мы не продаем женщин напрямую.
— Нет, конечно, нет, — соглашается Левин. — Но…
— Но этот француз купил одну. — Я не могу больше ни секунды держать рот на замке. Слова Левина, предупреждающие меня позволить ему взять инициативу в свои руки, эхом отдаются в моей голове, но я не могу остановиться. Слушать их подшучивания мучительно. Ожидание, когда Левин перейдет к делу, чтобы я мог выяснить, является ли это просто еще одним тупиком или Кайто Накамура может дать нам какой-то намек, по крайней мере, чтобы приблизить меня к Ане, сводит меня с ума.
Взгляд Кайто мгновенно переключается на меня, его темные глаза сужаются, и я вижу, как Левин сразу напрягается, его пальцы сжимают фарфоровую чашку, пока я не думаю, что он действительно может разбить ее.
— Лиам, — слышу шипение Макса, но теперь слишком поздно.
Я делаю шаг вперед, болезненно осознавая, что в нескольких футах от меня живой тигр, и я понятия не имею, когда, или что он ел в последний раз.
— Это так? — Сухо спрашивает Кайто, и я киваю.
— Я пытаюсь найти эту женщину. Француз купил ее за огромную сумму, сто миллионов долларов, у человека по имени Алексей Егоров. Я не знаю, куда он ее увез.
Кайто ухмыляется.
— И ты думаешь, что я знаю? Почему бы не спросить этого Егорова, тот ли он, кто ее купил?
— Потому что он мертв, — натянуто отвечаю я. — Я бы спросил, но я наблюдал, как мой коллега разбирал его на части, кусочек за кусочком. Фактически, я сам удалил несколько его пальцев.
Кайто отпивает еще глоток саке, приподнимая бровь.
— Это правда? Я бы никогда не подумал, что ты на это способен, глядя на тебя. По правде говоря, я никогда не слышал, чтобы ирландцы сильно кусались. Просто много бахвальства и…
Я пожимаю плечами.
— Как бы то ни было, я не отступаю перед насилием, когда это необходимо. И я полон решимости найти эту женщину.
— Это угроза? — Кайто откидывается назад, и я вижу, как Левин морщится. — Боюсь, я не отношусь к угрозам легкомысленно, ирландец.
— Не угроза. — Я качаю головой. — Факт. Я найду ее. Нам сказали, что у вас может быть информация, которая поможет нам сделать именно это. Если это не так, то вместо того, чтобы продолжать тратить ваше или наше время, мы трое уйдем, чтобы продолжить поиск. Вы можете продолжать… — Я машу рукой в сторону девушек, некоторые из которых выглядят более чем немного бледными от того, как я разговариваю с Кайто. — Делать то, что делали.
Тишина, которая на мгновение повисает в комнате, становится густой и тяжелой, заряженной неуверенностью в том, что произойдет дальше. Я вижу, как Левин тихо проклинает меня, чувствую спиной напряжение Макса, ожидающего, что Кайто натравит на нас своих людей.
Но затем, ни с того ни с сего, он начинает смеяться.
Он плюхается спиной на диван, опрокидывая в себя еще саке, когда черное шелковое кимоно распахивается еще больше, являя собой картину декаданса и беззаботности.
— Ты, — говорит он, указывая на меня пальцем и пытаясь отдышаться от смеха, — далеко не такой скучный, каким я тебя себе представлял, ирландец.
Я чувствую коллективный вздох, который мы все трое испускаем, когда Кайто наконец снова садится, наклоняясь вперед и упираясь локтями в раздвинутые колени, пока он размышляет.
— Я был там, когда мой отец разговаривал с этим французом, — говорит он наконец. — Вы правы. Он потратил бешено смешную сумму на вазу кинцуги. Обычно мой отец не стал бы заниматься подобными вещами. Тем не менее, этот человек был настойчив, и, в конце концов, разве тот, кто отказывается от неожиданной прибыли, не так же глуп, как тот, кто жульничает, чтобы ее получить?