Ирония фарта
Шрифт:
— Ну, ты и зараза, сразу видно, что тебя совсем не воспитали, не научили себя вести и уважать старших, — Светлана подошла почти вплотную. — Ничего, ты привыкнешь к тому, что вести себя надо нормально, привыкнешь.
Светлана отвлеклась на разговоры с Рудольфом, и в этот момент Натали проскочила в комнату родителей. На стенах висели знакомые с детства картины, на столике у кровати стоял большой белый будильник. Стрелки его замерли. Натали не пугала тишина. Она села на край кровати и просидела так пару минут.
— Где ты ходишь? — послышался откуда-то издалека голос тети.
— Я собираю вещи, сейчас приду, — крикнула в ответ
В ящике лежали мамины любимые носовые платки и деревянная шкатулка, больше похожая на коробочку из-под конфет. Натали открыла ее и вздрогнула. Там лежали аккуратно сложенные купюры по пятьдесят и сто долларов. Натали оглянулась и, стараясь не шелестеть, пересчитала их. Тысяча сто долларов.
Натали сложила купюры и спрятала их в носовой платок. Платок стал неестественно пухлым. Натали нервно гладила его рукой, потом взяла второй платок и положила сверху. «Сойдет», — подумала она и выскочила из комнаты. В коридоре стоял дядя Рудольф.
— Зачем ты туда ходила? — отчеканивая каждое слово, спросил он. — Что у тебя в руках?
— Носовые платки, я сумку собираю, — ответила Натали и уверенно шагнула по направлению к своей комнате.
— Я не разрешал тебе никуда идти, — сказал Рудольф. — Запомни, что отныне у тебя нет ничего своего, ты еще слишком мала.
— Ничего, скоро я вырасту, а там посмотрим.
— Вот и посмотрим, — согласился Рудольф. — Посмотрим.
Мне не хотелось в Америку. Что я там забыла? Чужие люди. Дядя Рудольф, которого я ненавидела. И все же ничего поделать с этим было нельзя. Пока нельзя. Но определенный план у меня уже созрел. Просто надо было выждать. Прошло совсем немного времени с того момента, как я потеряла семью. Теперь я одна с дядей Рудольфом, заступиться некому. У него все схвачено, но это не значило, что я смирилась. Нужны были силы. Я чувствовала невидимую мне поддержку. Даже поднимаясь по трапу самолета, я представляла, что он держит меня за руку и летит вместе со мной. Летит, чтобы не отпускать меня одну и не дать мне там пропасть.
Глава 2
1
Глупцы те, кто стремится, во что бы то ни стало, попасть в Америку, думая, что там удастся наладить жизнь одним щелчком пальца и столь же легко найти свое счастье. Американская мечта — это не больше, чем иллюзия, построенная для того, чтобы приманить простаков, которые пересекут океан в поисках сытого и богатого будущего, но найдут трудное и нестабильное настоящее.
Дядя Натали, Рудольф, перебрался в Америку в 1996 году, удачно там женился и завел свой бизнес. Впрочем, какие-то начатки бизнеса сложились у него еще во время жизни в России. Лихие 90-е были словно созданы для таких людей, как он. Кто был никем, тот стал всем. Он открыто посмеивался над своей сестрой, Анастасией, тяжелым трудом зарабатывавшей на кусок хлеба. «Училка», — называл он ее. Анастасия никогда не обижалась, может быть, только где-то в глубине души недоумевала, откуда в Рудольфе столько ненависти к родным. Они росли вместе, и она была свидетельницей того, как постепенно веселый мальчик превратился в мужчину надменной внешности, со столь же надменными поступками.
Чем
Шуточное ли дело — такие перемены. Потерять семью, окружение, одноклассников, сменить место жительства, попасть в новый дом к совершенно чужим людям — а дядю Рудольфа и его жену Натали считала чужими людьми, и было заметно, что она их опасается. Жить с опаской — это еще половина беды. Каждый человек пытается, особенно в том возрасте, в котором находилась Натали, построить пусть и фантастические, но планы на будущее.
Положение Натали в Америке было более чем неопределенным. С одной стороны, ее опекунами являлись дядя Рудольф и его жена Светлана — кстати, своих детей у них не было. С другой стороны, полноценно жить здесь Натали не могла. Ее знаний английского пока не хватало для того, чтобы учиться в нормальной школе со своими сверстниками. А для изучения языка требовалось время. Натали оказалась без друзей, ей даже было не с кем пообщаться. Рудольф настаивал на занятиях, думая, что таким образом Натали забудет свое прошлое, адаптируется на новом месте и таким образом развяжет ему руки.
Еще одно обстоятельство заставляло Натали считать, что она находится у чуждых ей людей: ни Рудольф, ни Светлана не разделяли ее увлечений рисованием и, особенно, музыкой. Если с рисованием все было более-менее просто, то с музыкой возникла серьезная проблема. Натали часто вспоминала то пианино, что стояло у них в доме, вспоминала, как мама играла на нем и учила играть ее. И сейчас музыка могла бы скрасить будни и помочь забыть то, что произошло. Но Рудольфа это мало волновало.
— Какое пианино, Натали, — говорил он ей. — Ты с ума сошла. К тому же, я не хочу слушать эти звуки. Пошла по стопам своей мамаши…
— Дядя Рудольф, не надо так о моей маме, она была твоей сестрой и любила тебя.
— Ну, ну, — улыбался Рудольф. — Это-то здесь при чем?
— Мама учила меня играть на пианино, я ходила в музыкальную школу, — начала Натали. — Ты обещал, что у меня здесь будет все.
— А у тебя и есть все, — оборвал ее Рудольф, — ты живешь в моем доме, мы кормим тебя, ты ни в чем не нуждаешься. Или ты хочешь, чтобы я выкинул тебя на улицу?
— Здесь не лучше, — ответила Натали.
— Что? Ты снова за свое? Сегодня остаешься без ужина. И вообще, я ни о каком пианино слышать больше не хочу. У меня море работы, а ты меня отвлекаешь этими своими пустыми разговорами. Иди.
В доме Рудольфа почти не было книг. Не было вообще ничего того, к чему привыкла с детства Натали, и что напоминало бы ей о родителях, прежней жизни и настоящем родном доме, который остался где-то далеко. Скандалы, разговоры о тратах, долгах, деньгах, пустые обвинения, ложь — вот то, чего было там хоть отбавляй.
В очередной раз, сидя в отведенной ей комнатке и лишенная ужина, Натали мысленно переносилась назад, в Россию.
— Будь умницей, слушайся дядю и тетю, это самые родные тебе люди, — сказала на прощание Тамара Львовна из соседнего дома.