Исцели меня любовью
Шрифт:
Когда Элдсуайт наконец заговорила, ее голос дрожал и был таким тихим, что Роберт с трудом разбирал слова.
– Понимаете, Роберт, я сама не знаю, кто я. За всю свою жизнь я не встречала ни одной колдуньи, заговаривающей лошадей. Мне некого об этом спросить. Я понятия не имею, что я… то есть… что они способны сотворить при помощи своих чар. В книгах говорится, что они – обычные женщины, у которых есть незримая связь и взаимопонимание с лошадьми. Мужчина, чтобы заставить лошадь подчиниться, применяет грубую силу, а женщины слабее физически. Поэтому женщина вынуждена полагаться только на мощь духа и силу разума. Некоторые женщины пользуются чем-то вроде магии, что недоступно большинству мужчин. Правда, я читала, что на свете бывают
Роберт выгнул бровь.
– Вы испугали лошадь Джона Гилроя. Вам не кажется странным, что бывалый боевой конь, прошедший войну, привыкший к грому сражений и громким крикам, вдруг ни с того ни с сего бросился наутек? Вы приказали ему сделать это силой своей мысли, силой внушения. Скажите, Элдсуайт, а раньше бывали случаи, когда лошади вели себя с вами так, как вы хотели?
Элдсуайт опустила глаза.
– Однажды Халиф так сильно занемог, что мы думали, что он того и гляди умрет. Не знаю, чем был вызван его недуг, но я приготовила снадобье и напоила им больного коня. Он выпил лекарство, хотя до этого его не могли заставить ни есть, ни пить. И еще был случай, когда Церера… – Элдсуайт заглянула Роберту прямо в глаза. – Узнай об этом отец, выгнал бы меня из дому. Не допустил бы, чтобы в доме находилась нечисть, колдунья, заговаривающая лошадей.
Рассказывая об этом, Элдсуайт невольно сжимала кулаки. Роберт видел, как она страдает. Проклятие, ей страшно. Она боится признаться в том, что у нее есть власть над лошадьми. И понятия не имеет, что ей делать с этой властью. Она боится, что если отец узнает о ее даре, она навсегда утратит его любовь. И если она потеряет хотя бы часть замка своего отца или пядь его земли – не важно, по чьей вине, из-за представителя семьи Бретонов или в результате нападения Джона Гилроя, – граф Креналден выгонит ее из дома. И никогда не простит и не примет обратно. Роберту пришло в голову, что скорее всего Элдсуайт в каком-то смысле безразлично кто: Роберт Бретон или Джон Гилрой. И тот и другой, отнимая у нее то, что ей принадлежит, лишают ее любви отца.
Роберт погасил огонь в камине и заткнул графин пробкой. Затем протянул руку Элдсуайт:
– Простите меня. Я должен был признаться вам в том, какое вознаграждение обещан мне король. Лучше бы я сам рассказал вам обо всем, чтобы с самого начала между нами не было недомолвок. Не волнуйтесь: я не буду посягать на остальные земли Креналдена – заберу себе только то, что обещал король. Но даю слово, что и мои, и ваши лошади будут беспрепятственно пастись на этих пастбищах.
Элдсуайт не протянула ему руку. Она смотрела ему в глаза, и Роберт не понимал, о чем она думает.
– Когда приедем в Хиллсборо, нам нельзя будет жить в доме вместе, как сейчас, – тихо произнес он. – Колдунья вы или нет – мне хочется, чтобы вы еще немного побыли со мной. Не всех пугает ваша тайная сила, Элдсуайт. Я хочу вам это доказать. А теперь довольно разговоров о земле и о делах. Пойдемте спать.
Элдсуайт покачала головой. У нее в глазах Роберт увидел недоверие.
– Нет. Не могу. Я же дочь графа Креналдена, которого вы обвиняете в смерти вашего отца. Король вменяет вам в обязанность защищать меня, за что вы заберете себе часть моей собственности. Вам не надо пытаться что-то мне доказать. Не стоит притворяться, что ваша забота обо мне – искренняя и бескорыстная. Какой в этом смысл? Я обручена с другим мужчиной и скоро выйду за него замуж. Я не могу спать рядом с вами, в одной кровати.
Роберт взял ее за руку и сплел ее пальцы со своими.
– Элдсуайт…
– Не надо, Роберт. – Она убрала руку.
У Роберта было тяжело на сердце. Он заглянул ей в глаза и сказал:
– Раньше я и представить себе не мог, что однажды меня будет выхаживать от Черной смерти не кто-нибудь, а леди Элдсуайт, дочь графа Креналдена.
Она покачала головой:
– Полно вам, Роберт. Вы выпили лишнего. Сладкими речами надеетесь сломить мою волю, смягчить мое сердце. Все это делается с одной-единственной целью: чтобы я расчувствовалась и прониклась к вам доверием. И не стала бы возражать, когда вы, отвоевав мою землю у Гилроя, забрали себе то, что король пообещал вам за услуга. Но у вас ничего не получится: вы не растрогаете меня своими лживыми признаниями. Я не растаю от вашей лести, Роберт. – Элдсуайт повернулась и направилась к лестнице. – Я лягу спать в детской.
Роберт подскочил к ней.
– Нет, вы от меня не уйдете, – сказал он, обнимая ее. Элдсуайт отчаянно сопротивлялась.
– Вы не посмеете взять меня силой!
Она колотила его кулаками в грудь, но Роберт крепко держал Элдсуайт.
Он ногой открыл дверь в хозяйскую спальню и, подбежав к кровати, бросил Элдсуайт на постель.
– Вы на протяжении нескольких дней нянчились со мной как с ребенком, – проговорил он. – Кормили меня, поили, лежали со мной рядом на постели. – Он скрестил руки на груди. – Неужели вы считаете меня таким отъявленным негодяем, что подумали, будто я способен отплатить вам за вашу доброту, совершив над вами насилие? Кто дал вам право так обо мне думать? Разве я так плохо к вам относился, что вы решили, что я могу вас обидеть? Ни одну женщину на свете я не принуждал к близости со мной. Даже когда был во хмелю. Мне горько сознавать, что вы усомнились в моей порядочности, Элдсуайт. Вы меня обидели этим подозрением. Спокойной ночи, Элдсуайт. Спите сегодня здесь. А я найду себе другое место. – Захлопнув за собой дверь, он выбежал из спальни. – Уж лучше я переночую на конюшне, – донесся его голос из-за двери.
Потом она услышала его шаги: Роберт спускался с лестницы.
Элдсуайт подтянула колени к животу. Она лежала на постели и смотрела прямо перед собой. Она отдавала себе отчет в том, что ей все труднее скрывать от Роберта свою тайну. А ее тайной было то, что Роберт стал ей дорог. Вопреки тому, что он из семьи Бретонов и человек, не заслуживающий доверия. Вопреки письму короля. Ах, это злосчастное письмо! И зачем только она его прочла?
Через раскрытое окно Элдсуайт услышала, как скрипнула дверь конюшни. После чего раздалось радостное ржание Барстоу и донесся низкий бархатный голос Роберта.
Вдруг ей показалось, что Роберт зовет ее.
– Я никогда не забуду колдунью в синем платье, которая целовала меня.
Роберт вошел на конюшню. Спать на соломе гораздо приятнее, чем на каменном полу. В сердцах Роберт пнул ногой пустое ведро. Ну что ж, по крайней мере ему не будет здесь скучно: его одиночество скрасит старый приятель, верный Барстоу.
Элдсуайт утверждает, что он ей противен? Вздор! Он нутром чует, что, несмотря на ее заверения, Элдсуайт хочет его точно так же, как Роберт хочет ее. Сегодня Элдсуайт вела себя так, словно это не она, а какая-то другая женщина дни и ночи выхаживала Роберта, не отходя от него ни на шаг, засыпая рядом с ним, на его постели. Почему она не может смириться с тем, что Роберт согласился на предложение короля? Неужели только мужчины видят в войне новые возможности, открывающиеся для них? Разве это плохо? Не говоря уже о том, что Роберт просто хочет вернуть свое – землю, которая принадлежит ему.