Исчезающий Трон
Шрифт:
После того, как мама умерла, равнодушное отношение отца ко мне стало только хуже. Он остался с дочерью, не имея ни малейшего шанса на сына, пока снова не женится. Согласно шотландским законам, я была его единственной наследницей.
Я не могу забыть ночь, когда прощалась с ним. Когда он сказал, что я очень на нее похожа. На нее, на маму. До ее смерти я была лишь напоминанием о том, что все эти годы они пытались иметь сына. После - я была постоянным напоминанием о том, что он потерял ее, и она больше не вернется. Что я была плохой заменой. Я никогда не была
И все же, я надеялась, всегда надеялась, что отец полюбит меня. Даже когда уходила на битву. Теперь я настоящая сирота, обоих родителей убили фейри.
– Он все еще может быть жив, - мягко предположила Эйтиннэ.
Боковым зрением я вижу, как Киаран отрицательно качает головой. Он, как и я, знает, что это не может быть правдой. Более вероятно, что отец мертв. Скорее всего, он был убит еще той ночью, когда я отправила его прочь из города. Когда фейри появились, он даже не видел, как они приближаются.
Я блокирую картины, всплывающие в голове о смерти отца, как они его убили.
– Нам нужно идти, - говорю я, без каких-либо эмоций в голосе.
– Думаю, мы и так задержались здесь слишком надолго.
Глава 13.
Мы едем по загородной местности на лошадях, которых привел Киаран. Единственный раз, когда я ездила на них верхом, было время битвы, и то очень недолго. Но я не помню, чтобы они скакали так быстро. Существо, которого Киаран назвал Ossaig, рассекает пейзажи, как лезвие кожу.
Мы не останавливаемся долгое время. Когда лошади достигали реки, они перепрыгивали через нее с парящей грацией, которой я никогда не видела. Их копыта слегка задевали воду, оставляя на ней небольшие круги.
Мы будто летим. Копыта ударяются о землю, словно колибри хлопает своими крыльями, словно песня легкого ветра.
Воздух вокруг нас застыл, словно мы двигаемся так быстро, что время просто остановилось. Будто мы застряли в одном мгновении - но это не так. Хоть и ощущается, будто прошло всего несколько минут, сумерки сменяются глубокой темной звездной ночью, которая, в свою очередь, превращается в утро, как только восходит солнце над горами. Вся местность осветилась, дождевые облака окрасились золотом от сверкающего света.
Пейзаж вокруг нас поражает меня. Я давно не видела мир таким ярким, таким живым. Также, как и в Эдинбурге, свобода фейри стала причиной зарослей - в естественной среде флора развивалась бы куда медленнее. Лошади мчатся через леса, которых не было здесь ранее, и минуют холмы, которые появились в моё отсутствие. Загородная местность Шотландии изменилась, переродилась после битвы. Земли к югу от Хайлэндс, некогда лежащие равнины, стали неузнаваемыми из-за кратеров, впадин и рек.
Мы пересекаем поле и движемся вниз по холму, где перед моими глазами простираются руины другого города. Сердце бешено стучит в груди. Глазго.
Я не видела этот город годами, с тех пор, как отец взял меня и маму, чтобы показать одно из своих владений. Сейчас же этот город не что иное, как разрушенные здания и горы камней, заросшие кустарниками. Разрушения еще более серьезные, чем в Эдинбурге.
Мы минуем здания или, верней, то, что от них осталось. Я изо всех сил пытаюсь не смотреть, словно всего этого нет, но я больше не могу сдержаться.
– Стоп.
Я останавливаю лошадь и спрыгиваю на землю. Яркий дневной свет освещает руины. Как и в Эдинбурге, некоторые постройки все ещё стоят, но фейри разрушили абсолютно все красивые современные здания на Квин-Стрит, оставив кратеры от разрушений, новые впадины между улицами. Словно играли в игру, пока уничтожали всё.
Я сжимаю кулаки, и ноги тонут в грязи и высокой траве. Что-то торчит из земли. Пытаюсь подтолкнуть ногой. Когда не получается, я наклоняюсь, чтобы вытащить это из грязи.
Ботинок. Детский ботинок.
Я бросаю его и отступаю назад, чувствуя, что Киаран и Эйтиннэ стоят позади меня.
– Это ведь произошло со всей Шотландией?
– Я едва могу произнести это, слова застревают в горле.
Внезапно Киаран оказывается рядом со мной. Он стоит так близко, что его рука прикасается к моей.
– Не только с Шотландией, - говорит он тихо.
Я не могу дышать. Будто ощутив мою реакцию, Киаран обхватывает меня за плечи и притягивает к себе. Я поражена этим. До нашего первого поцелуя он всегда держал дистанцию. Он прикасался ко мне только во время боя.
Его слова эхом звучат в моей голове, каждое из них, будто удар клинка. “Не только с Шотландией, не только…”
Я отталкиваю Киарана. Я не выдержу его прикосновений, не сейчас. Не тогда, когда желание мстить охватывает меня. Жестокая Айлиэн из зеркал вышла бы убивать. Она бы с удовольствием вырвала их сердца.
Но она сдерживается чем-то более опасным: виной. Потому что я должна была их спасти. Это было моей задачей. Но я подвела их, и они заплатили за это.
– Я и подумать не могла, что есть место хуже того, где меня держал Лоннрах. Как же я ошибалась, - сказала я, оцепенев.
За это время я кое-что поняла о тюрьмах: может эта и не заперта, как та зеркальная комната, но она мало чем отличается. Это та же клетка. Сооружённая из костей других людей.
Одна ужасная мысль, направленная на Киарана, проносится у меня в голове прежде, чем я успеваю остановить ее, - “Ты спас меня из одной тюрьмы, не понимая, что помещаешь тут же в другую”.
Он смотрит на меня сверху вниз и, я клянусь, читает мои мысли. Киаран резко отступает.
– Мы остановимся здесь. Я подыщу подходящее для ночлега место, - он тут же разворачивается и уходит так, как будто не мог уйти достаточно быстро от меня.
Теперь я вижу, почему Кадамах хотел, чтобы я перевернула небо и землю, чтобы найти тебя.
Я почти зову его обратно, но слова застывают на моих губах. Я наблюдаю, как он уходит, и чувство вины гложет меня.
Спустя некоторое время Киаран возвращается и отводит нас в здание с частично уцелевшей крышей.