Исчезновение Одиль
Шрифт:
Ею занимались, и это делал молодой человек, который, похоже, разбирался в человеческом сердце. Она только-только чудом избегла смерти — и вот уже вновь обретала себя полностью. Она желала, чтобы он задал ей много вопросов.
— Я ведь оторвала вас от работы?
— Да, я работал, но это может подождать. Не сочтите мой вопрос нескромным, но какая профессия у вашего отца?
— Он писатель. Точнее, историк. В основном рассказывает о жизни выдающихся людей прошлого.
— Альбер Пуэнте?
— Вы его знаете?
— Я прочел три-четыре его книги. Если верить газетам, то он исправно пишет по книге в год.
— Это так.
Раздался телефонный звонок. Одиль бросилась к аппарату, потом ее охватила паника, она застыла, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы снять трубку.
— Алло, — произнесла она.
— Так это ты!
На другом конце провода был Боб.
Глава 6
— Где ты?
— Неподалеку от отеля «Меркатор».
— С тобой все в порядке?
— Все в порядке. У меня, конечно же, ничего не вышло. Со мной всегда так…
Она улыбалась студенту, у которого был несколько смущенный вид.
— Можно мне зайти к тебе или же ты собираешься перебраться сюда?
— Я предпочитаю, во всяком случае пока, оставаться здесь, — Тогда я еду. Где это?
— «Отель Модерн» на улице де ла Арп.
— Я буду там через десять минут.
Рыжий молодой человек по-прежнему наблюдал за ней с любопытством, которого и не думал скрывать. Сомнений быть не могло — она вызывала у него удивление. Он старался понять. Он чувствовал, что какие-то вещи ускользают от него.
— Я заинтриговала вас, не так ли?
Не ответив ни «да», ни «нет», он продолжал смотреть на нее, и лицо его оставалось спокойным.
— Учитывая то, что мне известно о вашем отце, — сказал он, как бы размышляя вслух, — не думаю, чтобы у вас было несчастливое детство.
— Нет. Но назвать его счастливым я тоже не могу. Я была молчаливой, меня часто находили забившейся в угол коридора или в гараже в глубине сада.
— Почему?
— Не знаю. Может, потому, что мне было, к примеру, не по себе в присутствии матери или любого другого человека. Как я поняла позднее, это было немного так, как если бы я чувствовала, что принадлежу к другой породе, чем все остальные.
— Вы никогда не играли?
— Очень мало. А когда мне случалось это делать, выходило неубедительно.
— А вы помните, о чем вы думали?
— Нет. По-моему, я не думала. Я смотрела прямо перед собой. Случалось, я часами смотрела на пятно на обоях…
— Ваши родители не беспокоились?
— Они думали, что это пройдет. Часто бывало, что я пряталась где-нибудь в доме и ждала, пока меня найдут.
— Это был способ добиться того, чтобы вами занимались?
— Возможно.
— Как насчет детских болезней?
— Была, скарлатина. Это мое лучшее воспоминание. Я лежала в постели с иллюстрированными журналами. Горничная поднималась ко мне наверх по двадцать раз на день, чтобы удостовериться, что мне ничего не нужно. Приятельницы матери из страха заразиться перестали приходить играть в бридж. Моя комната стала центром дома. Мать тоже меня навещала. Отец спускался со своей мансарды и садился ко мне на край кровати.
— В общем, вам не хватало ласки?
— Не осмелюсь сказать, что да. Это я их не понимала. У меня было такое чувство, будто каждый занимается лишь своей жалкой жизнью и я не что иное, как бремя. Вы позволите? Я пройду в ванную и оденусь.
Ванна была полна розоватой воды, и она выдернула пробку, чтобы спустить ее. В чемодане она нашла серые брюки и бледно-серый свитер. Затем она причесалась. Рядом раздались голоса, и она бросилась туда, зная, что это брат.
— О, Боб! — воскликнула она, прижавшись к его груди, как всегда мечтала это сделать.
— Мой котенок…
Он называл ее так иногда, когда впадал в чувствительность.
— Дай-ка я посмотрю на тебя. Нет. Ты выглядишь неплохо.
Она чувствовала себя легко, непринужденно. У нее в номере находились два человека, а ведь у нее были все шансы проваляться в ванне до завтрашнего утра.
— Познакомься, это…
Она повернулась к студенту.
— Прошу прощения, но я даже забыла спросить, как вас зовут.
— Альбер Галабар.
— Мой брат Боб.
— Очень рад.
— Взаимно.
С принужденным видом они, казалось, изучали друг Друга.
— Если я правильно понял, вы приехали в Париж, чтобы начать поиски своей сестры?
— Мы с ней немного разминулись. Сначала в ночном кабачке, где мне сказали, что видели ее там накануне вечером. Затем сегодня днем, в гостинице напротив Лионского вокзала, откуда она только что выехала.
— Ты раскопал гостиницу «Элиар»?
— Мне было не по силам обойти все гостиницы на Левом берегу. Я догадывался, что ты, возможно, побоишься столкнуться со мной. Выйдя с вокзала, ты ринулась в первую попавшуюся гостиницу, думая, что никому не придет в голову тебя здесь искать.
Она вздрогнула, вспомнив свой номер там.
— Там было очень мрачно.
— И ты не побоялась поселиться так близко к улице Гей-Люссака?
— Я ничем не рисковала, поскольку решила, что покончу с собой сегодня.
— Что же произошло?
Боб держал ее за плечи: чувствовалось, он испытывает такое наслаждение, что нашел ее! Он даже больше походил на влюбленного, чем на брата.
— Я вскрыла себе вены и, похоже, громко вскрикнула. Альбер Талабар занимает соседний номер. Я этого не знала. Я никогда его не видела. Когда я открыла глаза, я по-прежнему лежала в ванне, а он накладывал мне жгут. Он студент-медик и работает в больнице.
Мужчины снова обменялись взглядом.
— Это чистая случайность, что я оказался у себя в номере.