Исчезнувшая
Шрифт:
У него за спиной кто-то открыл дверцу машины и вышел — высокое создание с короткой стрижкой. Я затруднилась определить, мальчик это или девочка.
— Два дня. Мы завтра уезжаем.
— Что ж ты мне не сказала?
С минуту мы молчали. Потом я сказала:
— Ты не изменился.
— Изменился, — возразил он, — Я теперь вампир. — На фигуру у него за спиной упал свет витрины. Это была девушка, и она ревновала.
Из магазина с большим бумажным пакетом вышла мае.
— Это моя мама, — сказала я и сообщила мае: — Это мой друг Майкл.
Все это время я думала, является ли он одним
Вам наверное интересно, как вампиры узнают друг друга.
Имеется несколько показателей. Отбрасывает ли он тень? Подвержен ли солнечным ожогам? (Ультрафиолетовые лучи обжигают нашу кожу в тысячу раз быстрее, чем кожу смертных.)
Разумеется, ни один из этих пунктов не проверишь ночью. Прочие более субъективны. Я упоминала выше, что у вампиров прохладная кожа, они не потеют и не пахнут. Смертные, особенно те, кто ест мясо, обладают отчетливым сладковато-соленым запахом, которые не заглушить никаким дезодорантом. Поскольку мы тщательно следим за своим питанием, большинство из наших отличаются стройностью. Ходят байки про колонистов, которые обжираются красным мясом, но, по-моему, это пустые россказни.
Многие вампиры, в том числе и мой отец, страдают от периодического синдрома сенсорной перегрузки (ССП). Искусственный и солнечный свет, а также сложные узоры, чрезмерно раздражающие зрительный нерв, могут вызвать головокружение, панику и тошноту.
Поскольку большинству вампиров известно о ССП, они из уважения к остальным стараются избегать одежды с узорами, особенно в пейсли, гусиную лапку и горошек. И большинство из нас отличается повышенной чувствительностью к звукам, запахам и фактуре. Вот почему мы избегаем оп-арта [4] , не включаем музыку громко, ходим на рок-концерты с затычками в ушах, не пользуемся духами, а наждачная бумага и ковры с грубым ворсом нас нервируют.
4
Оп-арт (optical art — оптическое искусство) — художественное течение второй половины XX века, использующее различные зрительные иллюзии, основанные на особенностях восприятия плоских и пространственных фигур.
Мама рассказывала мне, что приступы головокружения возникают у вампиров не только от высоты или потери равновесия, но и в замкнутых пространствах, где присутствуют спиральные или лабиринтоподобные конструкции.
Не имея возможности проверить восприимчивость к этим факторам, мы полагаемся на интуицию и наблюдение. Насколько тщательно построены фразы? Присущ ли объекту негромкий, музыкальный голос? Поскольку эти особенности ассоциируются у нас с собратьями-вампирами, мы совершаем ту же ошибку, что и смертные: судим друг о друге по стереотипам, набору устойчивых параметров.
Мае пригласила Майкла выпить с нами в отеле, и, когда он согласился, у меня отлегло от сердца. Таким образом, мне представлялся шанс выяснить, что он собой представляет.
Бармен терял от мамы голову.
Мы с Майклом сидели в плетеных креслах с высокими спинками на застекленной веранде бара — прелестном месте с высокими фикусами и мерцающими на каждом столике свечами. Мае задержалась у стойки, пытаясь сделать заказ, но бармену хотелось флиртовать с ней. И она его не останавливала.
Половина моего внимания была прикована к ней, половина к Майклу. Насколько я могла судить, вампиром он не был. Голос у него был достаточно низкий, и он думал, прежде чем высказаться. Но фактура его мыслей отличалась от той, что была присуща мыслям мамы, папы и Дашай — вампиров, которых я знала лучше всего. У него мысли были редкие, растрепанные и мягкие, а у них более плотные, даже в момент возбуждения или растерянности.
— Я все собирался тебе позвонить. — Майкл тоже наблюдал за моей мамой и думал, какая она красивая.
«Почему она не носит обручального кольца? — вдруг подумала я. — В конце концов, она до сих пор замужем».
Майкл посмотрел на меня. В его карих глазах появилось незнакомое, покорное выражение.
— Ты принимаешь наркотики? — спросила я, радуясь, что никто не сидит с нами рядом.
— Ну да. — Он улыбнулся. — Я ж говорил тебе, я теперь вампир.
Я заметила, что он слегка вспотел. «Нет, ты не вампир», — подумала я.
— Ты не пробовала «В»? — Голос у него слегка дрожал.
— «В» — это?..
— Валланиум. Наркотик, который делает тебя вампиром. — Майкл обеими руками откинул за спину длинные волосы. — Ари, это потрясающе. Принимаешь по две в день и живешь вечно.
— Оно в таблетках?
Он сунул руку в карман рубашки и извлек черную коробочку, как из-под фотопленки. Затем отщелкнул крышку и вытряхнул на ладонь две темно-красные таблетки.
— Хочешь попробовать? Приход классный, как от травы, но если с водкой — такие глюки ловишь… — Он покачал головой. — Трудно объяснить.
— Они дорогие? — Я смотрела на капсулы. На каждой красовалась крохотная буковка «В».
— Ага. Но я теперь работаю. В школу больше не хожу, работаю на складе в «Олмарте» [5] .
Бармен наконец принялся разливать напитки.
— Может, и попробую, попозже, — ответила я. — Если хочешь, я куплю их у тебя.
Он замотал головой.
— Нет, они классные. Ты обязательно должна их попробовать. — Он протянул мне две таблетки, которые я сунула в карман джинсов. — Уверен, ты сможешь найти дилера во Флориде, — продолжал он. — Все мои знакомые сидят на «В».
5
«Олмарт» — сеть торговых центров в США.
— Убери их, пока мама не вернулась. — Она уже расплачивалась.
Он сунул коробочку обратно в карман рубашки.
Мама поставила поднос с напитками на столик: два стакана «пикардо» и один с колой. Майкл был разочарован.
— Что ты пьешь?
— Это называется «пикардо». Хочешь попробовать?
Мае бросила на меня вопросительный взгляд. «Потом расскажу», — мысленно ответила ей я.
Красный стакан сиял в свете свечей. Майкл поднес его к губам, пригубил и закашлялся.
«Извини, друг, — подумала я, — но ты напрочь не один из нас».