Исчезнувшая

Хаббард Сьюзан

— Вряд ли я стану ходить в школу. — Этот вопрос еще даже не поднимался.

Но, по-моему, она меня не слышала.

— Как думаешь, Джессу больше нравятся юбки или обтягивающие джинсы? — щебетала она.

Наша беседа длилась еще час. У меня заболело ухо. Я сказала, что мне надо идти, и Мисти еще десять минут говорила: «Ладно. Пока. Погоди», — и разговор сворачивал на новую тропинку, которые вились, делали петли и снова возвращались. Наша болтовня представлялась мне гигантской паутиной, всей в узелках и зацепках, и такой запутанной, что у меня голова разболелась.

Когда мы наконец распрощались, я встала и некоторое время ходила вокруг дома, дабы прочистить мозги. Затем вытащила на террасу свой новый телескоп.

Двадцатисантиметровая зеркалка весила двадцать пять килограммов. Перед отъездом в Ирландию папа научил меня ею пользоваться.

— Задача телескопа — вбирать свет, — говорил он. — В Хомосассе хорошо смотреть на небо, поскольку здесь оно относительно свободно от светового загрязнения.

Первый раз заглянув в окуляр, я испытала разочарование, ибо увидела только размытые пятна темноты и света.

— Терпение, Ари, — сказал папа. — Надо научиться смотреть. Помнишь, как ты в первый раз попыталась отыскать на небе созвездия? Там не оказалось ни медведей, ни львов.

Я помнила. Поначалу я едва узнавала Большой Ковш. Затем, однажды ночью, я вдруг сумела увидеть эти фигуры, поименованные звездочетами тысячи лет назад — за небольшими исключениями. Лебедь по сей день не слишком напоминает мне гордую птицу, а Персей и на человека-то не похож, не то что на героя.

— Со временем твой глаз начнет различать детали, невидимые для тебя сейчас, — говорил папа.

Влажность была такая высокая, что, пока я устанавливала телескоп, мне казалось, будто я делаю это вплавь. Это напомнило состояние воздуха перед ураганом — плотный, горячий и порывистый. Я прикидывала, не надвигается ли очередной тропический циклон.

В итоге сегодня оказался не самый подходящий день для астрономических наблюдений. По небу непрестанно неслись облака. Но время от времени перед глазами у меня мелькали лунные горы и кратеры и странные тени, отбрасываемые горами на равнины. Я изменила положение телескопа и разглядывала созвездия, когда заметила тусклый красный свет огромной звезды, мерцавшей за правым плечом Ориона. Не успела я ее рассмотреть, как набежало облако.

Но я запомнила ее расположение и позже определила, что это Бетельгейзе: красный супергигант в шестьсот пятьдесят раз крупнее Солнца. На найденном в Сети сайте говорилось, что жизнь Бетельгейзе «близится к концу».

Вообразите предсказанный для Бетельгейзе взрыв сверхновой. Умирающая звезда сбросит внешние слои и превратится в облако светящегося газа и плазмы. Ученые расходятся во мнениях относительно последствий этого взрыва для Земли. Некоторые полагают, что на нас обрушится ливень частиц и гамма-лучей. И насчет времени тоже нет единства — некоторые считают, что это произойдет в следующем тысячелетии или около того. Но в одном они единодушны: Бетельгейзе умрет. Интересно, где я буду, когда это случится?

Внезапно краем глаза я уловила еле заметное движение слева, среди деревьев у края террасы. В то же мгновение кожу начало покалывать. Я оторвалась от окуляра и упала навзничь, на стоявшую рядом скамью, ночь вокруг завертелась колесом. Изнутри поднялась тошнота, и я почувствовала приближение чего-то из темноты. Я стиснула голову руками, пытаясь унять головокружение. Но прекратить его не получалось, так же как и заставить уйти то, что таилось там, снаружи. Потом я потеряла сознание.

Когда я снова открыла глаза, вокруг струился холодный воздух. Я села. Ни головокружения, ни ощущения, будто за мной следят. Телескоп на месте. Звезды не изменили положения.

Случалось ли вам быть ночью за пределами дома и чувствовать, что вы не одни? Готова спорить, что ощущение вас не обманывало. Ночь полна всяких тварей, видимых и невидимых, как небо полно звезд.

ГЛАВА 5

Когда в ту ночь мае с Дашай вернулись, Дашай прошла мимо меня через гостиную, не проронив ни слова. Губы у нее были плотно сжаты, но все равно дрожали.

Я лежала на диване, завернувшись в одеяло. Мае качнула головой, чтобы я не вздумала открыть рот. Когда за Дашай закрылась дверь спальни, мае сказала:

— М-да, это было ошибкой.

Сначала агентша им несказанно обрадовалась.

— Она сказала, что поставила знак только сегодня утром и так и знала, что дом быстро уйдет. Предложила нам сладкого чаю.

Не обращая на риелторшу внимания, Дашай направилась прямо в спальню, открыла дверь чулана и сказала:

— Его одежда еще здесь.

Не самая, на мамин взгляд, разумная тактика. К тому же начисто идущая вразрез со стратегией, продуманной ими по пути к жилищу Беннета.

— Агентша сказала, что с Беннетом не знакома, — продолжала мае. — Она выставила дом на продажу, получив от хозяина письмо по факсу. Назавтра должны прийти профессиональные грузчики и упаковать все его вещи.

— Так где он в итоге?

— В Атланте. — Мае опустилась на диван и скинула босоножки. — Так прямо она нам этого не сказала. Позже проговорилась, когда я спросила ее о преимуществах жизни на Юге.

— Атланта не так далеко. — Я видела город на карте. Чему меня мама научила, так это читать карты. Пока я не отправилась ее искать, мне и в голову не приходило, что они мне когда-нибудь понадобятся.

Мае положила голову на подушки.

— Мы спросили ее, почему владелец продает дом, и она сказала, что решение он принял совершенно неожиданно. Ей кажется, что он собирается жениться в Атланте.

«Бедная Дашай», — подумала я.

Мама склонила голову набок и открыла глаза.

— Сначала Дашай замерла. Так и стояла как статуя, даже не моргала. А потом взяла Беннетов глобус — помнишь, хрустальный? Взяла его и запустила в дверь.

Я помнила глобус, стоявший на цоколе в гостиной у Беннета. Подарок Дашай. Вещица была антикварная — прозрачная сфера с искусно высеченными на ней континентами и выгравированными на основании знаками зодиака. Для меня это был символ хрупкости.

— Зачем ей было его разбивать?