Исчезнувшие без следа
Шрифт:
– Вам смешно, – буркнул Дружинин. – А мне вот не по себе.
– Почему?
– Я такого безлюдья в бассейнах не встречал.
– Людей мало, каждый имеет возможность подобрать такое время, когда никого нет и никто не мешает.
– А разве не веселее с кем-то?
– Веселее, – засмеялась Оля. – Потому я сейчас с вами.
Она перевернулась в воде и поплыла прочь. Почему-то ничего не спрашивала о случившемся днем, как будто ее совсем не интересовала причина, по которой
– Какой факультет вы оканчиваете? – спросила Оля.
Слова отражались от стен и водной глади, возвращаясь гулким эхом.
– Можно я не буду отвечать на этот вопрос? Только вы не обижайтесь, ладно?
Дружинин был уверен, что она не обидится. Профиль этого учреждения такой, что здесь наверняка все стараются как можно меньше распространяться о себе.
– А я и не обижаюсь, – сказала Оля.
Значит, он не ошибся. Но почему все-таки она ни о чем его не спрашивает?
– Сколько мы здесь можем плавать? – осведомился Дружинин.
– Хоть до утра.
– Роскошная жизнь! Мне здесь нравится.
– Только скучно, – сказала Оля.
– Не может быть! – не поверил Дружинин. – Здесь столько всего…
– Всего – это чего?
– Можно заниматься спортом, можно пойти в сауну, можно посмотреть фильм…
– А просто пообщаться с людьми здесь можно? – скептически оценила возможность отдохнуть Оля. – Пройтись в толпе, потолкавшись…
– Толпы я здесь не видел, – признал Дружинин. – Но разве это плохо?
– Это невыносимо! Это жутко! Я схожу с ума от этих пустых помещений!
Она подплыла совсем близко. Но почему она ни о чем его не спрашивает? Дружинина мучила эта неопределенность.
– Я могу утонуть – здесь, в бассейне, – и никто этого даже не заметит, пока не спустят воду.
– Но я же рядом! – проявил благородную готовность Дружинин.
– И ты бы меня спас?
Ее губы совсем рядом. И жаркое дыхание. В глазах вопрос.
– Да, конечно, – ответил Дружинин, не делая ни малейшей попытки увернуться.
Оля жадно припала к его губам, обхватив руками шею Дружинина, но это продолжалось лишь несколько мгновений – она отпрянула и поплыла прочь. Дружинин нырнул, нагнал ее под водой и снизу обхватил руками, но не увлек за собой в глубину, а развернул и подтолкнул к бортику, и так потихоньку выталкивал Олю из воды, как это делает дельфин с тонущим человеком.
Поднялись на бортик, Оля показала рукой – сюда! – и они оказались в крохотной комнатке с кушеткой. Наверное, массажный кабинет или комната дежурной медсестры. Оля была тиха и податлива. Успела снять верхнюю часть
Сначала Оля постанывала, потом стала вскрикивать. Получалось громко, но они не обращали на это внимания. Дружинину казалось, что он перестал жить. Душа отлетела и помчалась к звездам. Было темно, но совсем не страшно. Звезды приближались и приближались, пока в какой-то миг не вспыхнули совсем ярко, превратившись в океан огня. Душа стремительно рухнула вниз, все обрушилось, и сам Дружинин свалился с кушетки. Он совершенно обессилел и не мог даже приподнять голову.
Безмолвие тянулось вечно. Потом Оля сказала еле слышно:
– Тарзан!
Наверное, это была похвала.
– Я совсем одичал, – признался Дружинин. – Забыл о том, что существуют женщины.
– И все досталось мне, – сказала счастливая Оля.
– Тебе надо отсюда уехать.
– Почему? – удивилась Оля.
– Нельзя в двадцать лет запираться в такую богадельню. Ты сойдешь здесь с ума.
– Я тоже думала, что сойду с ума. Но теперь появился ты.
– Я уеду отсюда.
– Когда? – всполошилась Оля.
– Завтра.
– Ты шутишь?
– Нисколько.
– А когда приедешь снова?
– Не знаю.
Оля вздохнула, опустила вниз руку и с нежностью погладила Дружинину живот.
– Тарзан! – прошептала она мечтательно.
Теперь уж точно не спросит о случившемся в палате Шаповала. Ее это, похоже, совершенно не интересует.
– Дмитрий Григорьевич – это главный, да? – не выдержал Дружинин.
Олина рука замерла на его животе.
– Да, – сказала она со вздохом. – Главный. Самый-самый.
Наверное, очень его боялась.
– Боишься его? – засмеялся Дружинин.
– Если честно – да.
Глава 28
Вторым халатом Дружинин запасся загодя. Рано утром, когда солнце едва поднялось над верхушками деревьев, он отправился к медицинскому боксу. Вокруг не было ни души. Остывший за ночь воздух замер.
Когда после нажатия кнопки голос в переговорном устройстве сказал: «Слушаю!», Дружинин произнес фальцетом:
– Седьмая!
– Три, – сказал голос.
– Шесть, – добавил необходимую до суммы «девять» цифру Дружинин.
Щелкнул замок. Путь был открыт. Внутри здания Дружинин никого не увидел. Как и накануне, отжал планку двери восьмой палаты и вошел. Шаповал стоял у зарешеченного окна. Стекло было матовое, и непонятно, что он там высматривал.
– Привет! – сказал Дружинин и бросил другу халат: – Держи!