Исчезнувший принц
Шрифт:
Потом отец заговорил о данном сыном обещании. Марко был тогда совсем маленьким мальчиком, но он понимал всю важность его и необратимость и чувствовал, что ему оказали честь, как взрослому человеку, взяв с него обещание молчать и никому ничего не рассказывать.
— Когда ты вырастешь, ты узнаешь все, что захочешь узнать, — сказал тогда Лористан. — Теперь ты дитя и нельзя чрезмерно отягощать твое сознание. Однако ты все равно должен нести часть общей ноши. Ребенок иногда забывает, как опасны могут быть слова. Ты должен обещать, что всегда будешь помнить об этом. Где бы ты ни был, если ты играешь со сверстниками, ты обязан
Отец поднялся со стула и встал в углу комнаты. Потом опустился на колени, отвернул ковер, поднял половицу и что-то достал из-под нее. Это был меч. Он вытащил его из ножен и подошел к Марко. Все маленькое тело мальчика напряглось, он вытянулся в струнку, и его большие, глубоко посаженные глаза засверкали. Он должен был поклясться в верности над мечом, словно взрослый. Он еще не понимал, почему его маленькая рука так крепко и яростно ухватила рукоятку: а потому, что люди его крови в течение долгих веков не расставались с мечом и умели им владеть.
Лористан отдал ему тяжелое обнаженное оружие и выпрямился во весь рост.
— Повторяй за мной фразу за фразой, — приказал он.
И Марко стал ясно и четко повторять:
«— Этот меч в моей руке ради Самавии.
— Сердце бьется в моей груди — ради Самавии.
— Острота моего зрения, быстрота моей мысли, вся моя жизнь — ради Самавии.
— Я человек, который растет во имя Самавии.
— Хвала Господу!»
Лористан положил руку на плечо ребенка, а на его смуглом лице выразилась горделивая радость.
— С этого часа, — сказал он, — мы с тобой соратники. И Марко запомнил на всю жизнь, как произнес слова клятвы, и вспоминал их сейчас, стоя у проржавевшей железной решетки дома № 7 на Филиберт Плейс.
2
ЮНЫЕ ГРАЖДАНЕ МИРА
Марко уже бывал в Лондоне, но жил тогда не в доме на Филиберт Плейс. Он знал, что каждый раз, приезжая в маленький или большой город, он поселится в другом доме, в другом квартале и никогда не увидит людей, которых знал прежде. Связи с другими детьми, одетыми так же бедно, как он, были очень непрочны. Отец никогда не мешал ему заводить случайные знакомства. Он даже говорил сыну, что не возражает против таких знакомств и хочет, чтобы он не отдалялся от сверстников. Единственное, о чем Марко не должен рассказывать, так это о переездах из страны в страну.
Другие мальчики никогда не путешествовали, почему и не догадывались, как много Марко знает о других странах. Когда Марко бывал в России, он вел разговоры только о тамошних местах, событиях и обычаях. Бывая во Франции, Австрии или Англии, он должен был вести себя точно таким же образом. Когда он успел выучить английский, французский,
— Ты не должен казаться иностранцем. Это просто необходимо, — твердил отец, — если ты живешь в Англии, ты не должен знать ни французского, ни немецкого, ни какого-либо другого языка.
Однажды, когда Марко было семь или восемь лет, один мальчик спросил, а чем занимается его отец.
— Мой папа плотник, и он интересуется, а какое ремесло у твоего?
Марко рассказал об этом Лористану и добавил:
— Я сказал, что ты не плотник. А мальчик спросил, тогда, значит, сапожник, а другой мальчик предположил, что ты, наверное, каменщик или портной, — и я не знал, что ответить.
Они как раз шли по улице, и Марко сжал своей маленькой цепкой ручонкой руку отца и почти яростно встряхнул ее.
— Я хотел им сказать, что ты не такой человек, как их отцы, совсем не такой. Я же знаю, что это так, хотя ты тоже очень беден. Но ты не каменщик и не сапожник, а патриот, — ведь ты не можешь быть поэтому простым каменщиком, правда ведь? Ты особенный!
Марко сказал это запальчиво и с негодующим видом, вздернув высоко черную голову, а глаза его сердито сверкнули.
Лористан зажал ему рот рукой.
— Ш-ш, ш-ш, — ответил он, — разве это оскорбительно, если человек — плотник или портной? Если бы я умел шить, мы были бы лучше одеты. А будь я сапожником, носки твоих башмаков так не сносились бы.
Лористан улыбался, но Марко заметил, что отец тоже высоко поднял голову, а глаза у него заблестели, когда он коснулся плеча сына.
— Надеюсь, ты не сказал, что я патриот, — закончил он. — Но что же ты ответил этим мальчикам?
— Ты все время чертишь карты, и я сказал, что ты писатель, но я не знаю, о чем ты пишешь, но что ты денег этим много не зарабатываешь. Я слышал, как ты один раз сказал об этом Лазарю. Я правильно ответил?
— Да, и всегда так отвечай, если будут задавать вопросы.
С тех пор, если Марко спрашивали, чем его отец зарабатывает себе на жизнь, он мог просто и достаточно правдиво ответить, что тот добывает пропитание своим пером.
В первые дни появления на новом месте жительства Марко много бродил по окрестностям. Он был сильным мальчиком и никогда не уставал, ему интересно было ходить по незнакомым улицам, рассматривать магазины, дома и прохожих. Он не ограничивался большими, шумными улицами и перекрестками, но любил заглядывать и в боковые, узкие улочки, безлюдные кварталы и даже в темные дворы и закоулки. Марко часто останавливался, чтобы поговорить с рабочими, если они были настроены дружелюбно. Таким способом, бродя по городу, он завязывал обширные знакомства и о многом узнавал. Марко питал большую нежность к бродячим музыкантам, и один старый итальянец, который в молодости был оперным певцом, научил его некоторым песням, и Марко иногда напевал их сильным и звучным, приятным голосом. Он хорошо знал песни народов разных стран.