Ищи горы
Шрифт:
— Это твои домыслы.
Маран улыбнулся.
— Увидим.
— Да, увидим. Зря ты идеализируешь этих лахинов. Они себе на уме. Одно говорят, другое думают, третье делают.
— Я никого не идеализирую. А лахины, кстати, разные. Как и бакны. Да и земляне, наверное. И… Мне непонятно твое раздражение.
Дан смутился. В самом деле, что он взъелся на этого Лахицина? Уж не завидует ли? Он был уверен, что о нем самом Маран никогда не скажет ничего подобного. В его дружеских чувствах он имел возможность убедиться, но дружба как любовь, она независима от личных достоинств почти в той
В шатре Деци не было никого, кроме самого полководца и кехса, сидевших на невысоких табуретках и мирно беседовавших. Шатер был почти пуст — несколько табуреток с сидениями из туго натянутых шкур, в глубине узкое ложе, оружие… пожалуй, все. Деци поднял голову, посмотрел испытующе, сесть не предложил, заговорил сразу:
— Вы неплохо послужили четвертому кехсуну. Однако кехс Лахицин считает, что вы способны на большее, чем вам позволило совершить ваше положение. Так ли это?
— Кехс мудр, — дипломатично ответил Маран. — А на что мы способны, покажет испытание наших способностей.
— Что ж, мы испытаем их.
Деци поднялся с места, прошел к ложу, на котором лежал небольшой свиток, взял его, развернул. К немалому своему удивлению Дан увидел отлично выполненную карту южной оконечности большого материка Перицены. С абсолютной точностью были вычерчены контуры пустыни, красным цветом обведена центральная часть, посреди которой виднелись еще какие-то выделенные жирными точками места.
— Это изображение страны людоедов, — сказал Деци, указывая на пустыню. — Здесь находится наше войско. А это, — он ткнул пальцем в один из выделенных участков, — скалы. Страна людоедов, как вам известно, не только равнина, покрытая песком, в ней есть скопления скал. Нескоторые очень круты, самые ловкие из моих воинов не смогли подняться на них… это простительно, ведь они никогда не видели гор, Лах равнинная страна… Сможете ли вы взобраться на эти скалы?
Дан поежился. Карьера скалолаза никогда не была предметом его мечтаний.
— Попробуем, — сказал Маран хладнокровно.
— Попробуем? — Деци казался разочарованным.
— В горах не принято давать пустые обещания, полководец, — столь же хладнокровно продолжил Маран. — В Небесных Ступенях есть вершины, неприступные для любого горца. Мы пойдем к скалам и, если сможем, поднимемся на них. Лучше сделать, чем сказать, не так ли? Но что мы должны искать в скалах?
Деци заколебался.
— Ход, — сказал он наконец. — Ход или лаз.
— Ведущий?
— Это неважно. Вглубь. Это не ваше дело. Вам надо только найти его.
— Его начало или его конец?
— Какая разница?
— Большая. Такие ходы бывают очень запутанными.
— Запутанными, говоришь? А по-моему, ты просто чересчур любопытен, — проговорил полководец с угрозой.
— По скалам и горным проходам невозможно лазить с закрытыми глазами, — заметил Маран спокойно. —
— Он прав, — внезапно вмешался Лахицин. — Я считаю, что они должны знать, Деци. В конце концов, если мы хотим, чтоб они стали нашими глазами, наша обязанность позаботиться, чтоб глаза эти смотрели в верном направлении.
Деци еще раз внимательно оглядел «охотников», подумал…
— Хорошо, — проговорил он медленно, с ударением, — будь по-твоему, кехс.
Вот этот о лишней ответственности не мечтает, отметил про себя Дан.
Деци дважды хлопнул в ладоши. В шатер просунулась чья-то голова.
— Нахта ко мне, — приказал Деци.
Нахт оказался невероятно худым стариком с совершенно белой головой… впрочем, присмотревшись, Дан понял, что тот гораздо моложе, чем показался с первого взгляда, моложе Лахицина, которого тоже стариком можно было назвать разве что в шутку, ему было пятьдесят три-пятьдесят пять, не больше…
— Садись, Нахт, — предложил Деци. — Сядьте и вы, разговор не короткий. Нахт, расскажи молодым людям всю историю.
— Сначала, наверно, предысторию? — снова вмешался кехс. — В двух словах: несколько лет назад Нахт на границе песков и земли попал в плен к людоедам, почему-то, это осталось загадкой и для него самого, его не тронули, просто увели вглубь пустыни. А вскоре он сумел стать полезным дикарям.
— Я научил их добывать огонь из камней, — пояснил Нахт. — Они не умели добывать огонь, хранили его в зажженных кострах, их счастье, что ис… эти длинные сухие палки, местное растение… горит очень медленно, тлея часами. Когда огонь гас, его крали у земледельцев, отходя ради этого иной раз на десятки лин от границы пустыни…
— Слух о человеке, который умеет делать огонь из камня, разнесся по стране людоедов, — вернул его к главной теме Лахицин, — и однажды ночью Нахт был похищен у племени, в котором жил.
— Меня доставили сюда, в сердце пустыни, к вождю здешнего племени. Вождь велел мне показать, как я добываю огонь. Я показал. И тогда… — Нахт зажмурился, словно заново переживая давнюю сцену, — тогда вождь дал мне взглянуть… вот, смотрите!
Он открыл глаза и, протянув руку, разжал пальцы. На темной ладони тускло блеснул металл. Дан и Маран одновременно наклонились вперед. Это был кубик с длиной ребра около трех сантиметров, с узкой щелью в верхней грани. Нахт двумя пальцами нажал на ребра кубика, и из щели вдруг вырвался язычок пламени.
— Зажигалка, — потрясенно выдохнул Дан.
Маран бросил на него косой взгляд, а Деци подозрительно спросил:
— Что ты сказал?
Прежде чем Дан нашелся, Маран пояснил:
— Он произнес слово «чудо». На языке горцев.
Нахт снисходительно улыбнулся.
— Нет, это не чудо. Таковым оно кажется неискушенному уму. Однако это механизм, он сделан рукой человека. Я понял это сразу. Но я знал, что лахины такого делать не умеют. Не было подобных вещей и в стране древних мастеров Тацете, которую я посетил во времена своей молодости. И я решил похитить тайну дикарей и подарить ее своему народу. Я стал смотреть и слушать, сопоставлять и запоминать. К сожалению, мне удалось узнать немногое.