Ищите женщину
Шрифт:
На пороге стоял мужчина в домашнем халате и тапочках на босу ногу. Прихожая, освещенная рожковой люстрой, представляла собой узкий коридор, заставленный картонными коробками. Часть их содержимого валялась на полу. И вообще тут, похоже, прошел маленький ураганчик.
– Если вы снова с обыском, – сказал этот лысый человек, – то я должен сообщить: здесь уже все, что могли, переискали. И так и ушли. А я понемногу решил убирать. Вы извините, но Фире плохо и она лежит.
Турецкому больше ничего объяснять было не надо.
– Нет, я к вам не с обыском. Поэтому, ради бога, не волнуйтесь. А я хотел бы просто поговорить с вами в связи с той трагедией, которая обрушилась на вашу семью. Просто поговорить. Что-то узнать, если вы сочтете нужным мне рассказать. И я не займу у вас много времени.
– Вы хоть вежливый человек! – печально констатировал хозяин. – Ну что ж, пойдемте в комнаты. Только пусть вас не смущает этот, извините, бардак, который оставили после себя ваши коллеги.
– А почему вы считаете их, Геннадий Юрьевич, моими коллегами? – спросил Турецкий, проходя в большую комнату – ему была знакома эта стандартная трехкомнатная планировка, – где на диване с полотенцем на голове лежала женщина в спортивном костюме.
– Фира, к нам снова!
– Господи, – простонала женщина, – ну за что такие муки?!
– Здравствуйте, Фира Сергеевна, – сказал Турецкий, – извините меня за беспокойство. Я-то, вообще говоря, зашел к вам с одной целью: принести свои глубокие соболезнования по поводу гибели вашего сына. Я и в городе вашем, собственно, в связи с расследованием этого дела. Но, как вижу, опоздал.
– Фира, послушай, он знает, как нас зовут!
– А что толку, Гена? Ну хорошо, я принимаю ваши соболезнования. А что дальше? Нет, вы садитесь и извините, что я лежу. Этот обыск, вы знаете, так плохо на меня подействовал!
– Объясните мне, пожалуйста, что это был за обыск?
Она вдруг села и сняла со лба полотенце. Уставилась на мужа. Тот пожал плечами так, что руки его поднялись, будто крылья.
– Как это – вы не знаете? Как вы можете ничего не знать, когда они тыкали нам в нос удостоверениями прокуратуры?! – Женщина начала заводиться.
– Хорошо, я вас выслушал, – примирительно сказал Турецкий. – А если я вам скажу, что никого с обыском к вам не присылал? А без моего разрешения никто проводить его тут не имеет права. Тогда как?
– Но ведь они же были?! – воскликнула она, забыв о головной боли. – И почему вопрос адресуется к нам? Сами решайте у себя!
– Да уж, конечно, вы нас извините, но получается так, что у вас правая рука не совсем знает, что делает левая, – снисходительным тоном добавил Геннадий Юрьевич.
– Вы, уважаемые, стали жертвами обмана, вот что я вам скажу. Ладно, а что хоть они искали?
– Они требовали какие-то документы, о которых мы и понятия не имеем. Дневники какие-то, – сказал хозяин.
Хозяйка, раскачиваясь, держалась за голову, глядя на беспорядок, оставленный лихими ребятами, осуществлявшими шмон с великой поспешностью.
– И когда они были у вас?
– Сегодня утром, совсем рано еще. В семь, наверно.
– А постановление на обыск они вам предъявили?
– Ой, сунули под нос какую-то бумажку…
– А зачем же вы их впустили в дом? Вы что, не знаете своих гражданских прав? Понятых они приглашали?
– Послушайте, – как ребенку сказал хозяин, – о каких правах вы нам толкуете? Они сказали, что, если я не открою, они просто взорвут дверь. Понятые… это ж надо такое сказать!
– Нужно было позвонить в милицию!
– Так они и это предвидели. Сказали, что, если я сниму трубку, они обрежут линию. А вот такого, как у вас, мы, извините, не имеем, – добавил он, увидев мобильник, который Турецкий достал из кармана с острым желанием немедленно позвонить Гоголеву и рассказать о налетчиках.
– Значит, они были утром? Опять обогнали. Обошли на повороте…
– Что вы сказали? – наклонился к нему хозяин.
– Это я про свои ошибки… Так, ну, значит, вошли, а дальше?
– А дальше потребовали сперва у меня, а потом у Фиры, чтоб мы без промедления представили им все, что здесь оставил Вадик. А что он мог оставить, если в последний раз был в гостях полтора года назад? Мы говорим, а они не поверили и стали… извините, искать. Все повышвыривали, выдвинули ящики, кинули на пол. Как будто в куче на полу искать легче, чем просто в ящике стола! Это уж порядок. Вы не видели, что тут было!
– Представляю.
– Нет! – с жаром принялся было уверять хозяин, но запнулся. – Хотя что я вам говорю! Вы ведь тоже из прокуратуры. Значит, и вам приходится… Нет, я понимаю, когда надо! Но все-таки вот так – зачем? Как же мы будем после этого верить, извините, в свои гражданские права?
– Эти люди были не из прокуратуры, уверяю вас. Они тут долго находились?
– Около часа, но успели…
– А с розетками, с электричеством они не пробовали возиться? Не заметили?
– Их трое было, и каждый куда-то исчезал, за ними не углядишь. Да и они приказали сидеть и не сходить с места.
– Вы запомнили их лица?
– Нет, что вы! – И хозяин отвернулся, пошел к дивану и сел рядом с супругой.
– Ну хорошо, я понял вас. Они вам хоть сообщили, что произошло с Вадимом Игоревичем? Или обошлись только констатацией факта?
– Сказали, что у него были какие-то неприятности, чего-то с кем-то не поделили. В общем, говорят, смотрите телевизор, там каждый день про это показывают. Чтоб Вадик – и с уголовниками! Такого просто быть не может!
– Он недавно вернулся из Америки, – сказал Турецкий, не сводя с супругов глаз.
– Быть того не может! – едва ли не хором воскликнули оба. – А на какие же деньги?! И зачем?!
– Он ездил в командировку от своей редакции. А заодно разыскивал следы родного отца, который погиб в Нью-Йорке при довольно странных обстоятельствах.