Ищущий, который нашел
Шрифт:
Двое шли вперед, едва касаясь ногами травы и держась за руки. Шли, а вокруг них менялась действительность. Едва девушка поводила рукой, расцветали прекрасные цветы. Лепестки светились, рождая новые цвета, новые жизни. И раздавалось пение. У каждого цветка свое. Из земли выглядывал крошечный росток и тянулся к солнцу, в мгновение вырастая и раскрывая лепестки. А потом раздавалась и музыка, в такт которой дышал мир вокруг. Цветы были радостно-желтыми, умиротворенно-зелеными, мудро-оранжевыми и чисто-голубыми. И все вокруг окрашивалось этими цветами, а воздух звенел от смеха юной созидательницы.
А по другую сторону под рукой юноши вырастали острые, мужественные и не менее прекрасные цветы,
Под ногами двоих вдруг осветилась дорожка. Они легко ступали босыми ногами в лучи света, и шли вперед, а перед ними возникали из ниоткуда валуны, обтекаемые водой. И казалось, что эта вода обтачивает камни уже целую вечность, раньше, чем родился этот мир. И каждый валун значил для этих двоих что-то большее, чем можно было увидеть. Они добровольно вошли в круг, окутанный рассветной дымкой первозданного мира, и тут же возникли стены, закрыв за ними проход. А новорожденный мир дышал, наполняясь жизнью и спектрами. В небе заиграла первая радуга, ослепительно сияя ослепительной любовью...
Сияние от цветов сливалось воедино, а мелодии переплетались в одну, и мир дышал одной благодатью. Так все и произошло...
Я дернулся, освобождаясь от гипноза синих глаз. Азот улыбнулась, но я не смог ей ответить тем же, настолько меня потрясло увиденное. Это было лишь знанием Азот и отчасти моим воображением, но я знал, что так оно и было. Почти так, ведь нельзя передать того восторга созидания, того объемного счастья и ликующей любви. Не передать и не понять ни глазами, ни внутренним взором - только душой. Я был потрясен увиденным. Хогг был когда-то действительно безупречным, то, что видел я, было лишь жалким подобием.
– Там они и оказались взаперти. И там Хогг лишился веры, не видя перед собой ничего, кроме вечных водопадов и того, о чем не знает никто. Где-то там, в Городе, изложены законы жизни, законы, следуя которым можно спасти душу. Законы, которые должны нести в наш мир Хогг и Илен. Правосудие и Милосердие, как иногда называют их, - я взволнованно кивнул. Эти имена подходили им как нельзя больше.
– Готов слушать дальше?
– поинтересовалась Азот, взглядом оценивая мое состояние. Я только коротко кивнул, заверяя ее, что все в порядке. Боль почти прошла, уступив место дрожи нетерпения. Я судорожно глотнул воздуха и привычно провалился в озера синих глаз. И чуть не закричал, испуганный увиденным: я был в Городе...
...Трепет ветра, дыхание земли, запах влаги и еще что-то, живое и терпкое. Хогг шел к валунам. Священные камни, округлые, отточенные, вечные и бесконечно значимые. Любоваться их безупречностью можно было бы целую вечность, если бы только эта вечность не была такой невыносимой. Там, куда не ступала нога ни одного живого существа кроме Хогга и Илен, где они подолгу молились, на камнях светились мерцающим огнем невесть как и кем вырезанные письмена. Хогг остановился и присел на корточки. Светлые волосы падали на лицо, щекоча нос и закрывая решительные голубые глаза. Хогг вздохнул, вчитываясь в выученный наизусть текст.
За каждым человеком - выбор. Каждый сам волен выбирать: быть сильным и идти к свету или скатываться во тьму. Ничто не происходит случайно: это лишь исполнение истинных желаний...
Хогг поморщился. Он знал эти строки наизусть. Знал, трактовал по-разному, верил и молился. Вот только... Только что? Этого он и сам не знал.
Сверху лились воды, вечные и монотонно шумящие. Они отрезали пятачок с валунами от другой части Города. Водопады и валуны походили на свой аналог при самом входе в Город, но их величие было несопоставимо. Хогг сглотнул, вставая. На прекрасном лице играли желваки, в холодных глазах полыхал синий огонь. Он явно что-то задумал. Осмотрелся вокруг, словно впервые разглядывая свою живую тюрьму. В глазах плеснуло отчаяние. А потом холодная решимость. Но тут тишину нарушили тихие шаги. За спиной Хогга возникла обнаженная прекрасная Илен, наклонила голову, и пышные волосы заструились по плечам, шелковистые и янтарные. Хогг обернулся, стараясь скрыть жестокую решимость во взгляде. Илен мелодично произнесла:
– Что ты тут делаешь? Мы уже молились утром, - от ее голоса вода зажурчала звонче, а цветы заколыхались на тонких стебельках. Ветерок бережно и ласково играл с волосами Илен и смеясь, кружился вокруг ее ног. Хогг передернул плечами. Ему было неуютно и страшно, страшно, что Илен что-то заметит.
– Я хотел почитать. Чтобы успокоится, - зачем-то добавил он, не глядя в глаза сестре. Илен положила руку ему на плечо, мягко улыбаясь, и от ее улыбки все осветилось мягким золотистым светом. Хогг заглянул в янтарные глаза, в которых танцевали лучики солнца, и захотел на миг поверить, что он ошибается. Где-то в душе затеплилась вера, заполняя возникшую в груди болезненную пустоту. Но Хогг одернул себя: слишком нелепо было бы опять поддаться на эту удочку. Он и так позволил обвести себя вокруг пальца. Если все это правда, если есть, кому верить, тогда почему м не дали знака?! Ни малейшего. Только эта ставшая ненавистной прекрасная тюрьма, бесконечно долгие дни и никакого проблеска надежды. Где гарантия, что все правильно? Кто сказал, что надо именно так? Да нет этого. И там нет ничего. Только холодная сосущая пустота, как у него в груди.
– Что-нибудь не так, брат?
– участливо спросила Илен, заглядывая ему в глаза. Хогг резко прижал сестру к себе, чтобы она не успела разглядеть выражение его глаз.
– Ты когда-нибудь думала, зачем мы все это делаем? Зачем мы выполняем указания, высеченные на камнях? Зачем... судим?
– помедлив, выпалил он. Илен отстранилась, в прекрасных янтарных глазах плеснулся испуг и удивление.
– Так велел Создатель. Это наш долг, - уверенно ответила она, и Хогг горько и криво улыбнулся. Он не верил.
Вскоре Илен ушла, оставив брата в одиночестве. Хогг подошел к камням, провел рукой по гладкой теплой поверхности камня. Замерцали буквы.
– Если ты есть, дай мне знак! Просто дай мне знак!
– сорвавшимся голосом попросил Хогг пустоту. В ответ только по-прежнему журчала вода, и смеялся серебристыми колокольчиками ветерок. Хогг сжал кулаки, запрокинув застывшее лицо к небу...
На этот раз меня выкинуло из видения резко и неожиданно. Все тело тряхнуло, я моргнул, пытаясь привыкнуть к реальности, а Азот молча сидела напротив. Отдышавшись, я вздохнул:
– Мне его жаль. Вместо веры - пустота. Все надежды рухнули, - Азот все так же молча кивнула, а потом ответила:
– Я этого не чувствую. Только ты. Я показываю воспоминания из твоей памяти.
Я замер с открытым ртом. Услышанное билось в голове, как муха настойчиво бьется о стекло. По спине противно промаршировали мурашки. Моя память?!
– Я так понимаю, Хогг отдал тебе свою память. И свою жизнь, - тихо заключила яшинто, наклонив голову набок и изучающе глядя на меня. Этот немного птичий внимательный взгляд напомнил мне Вартрана. Но услышанное не желало укладываться в голове. Хогг?.. Да, я подозревал, что не сам убил его. Понимал, что это он последним усилием воли позволил мне это сделать. Но передать свою память и жизнь?