Ishmael
Шрифт:
Однако другой бог сказал: «Отвести Адама, как ребенка, к древу жизни, прежде даже чем он сам стал его искать, — значит лишить его великого испытания, благодаря которому он может обрести мудрость и доказать себе собственное мужество. Так же, как будем мы заботиться о нем, пока он остается ребенком, пусть пройдет он, достигнув юности, испытание; пусть станет его задачей поиск древа жизни. Так он сможет открыть для себя, достоин ли он жизни столь же долгой, как вся планета».
Остальные согласились с таким планом, но один из богов сказал: «Нам следует учесть, что поиск может оказаться долгим и разочаровывающим для Адама. Юность нетерпелива, и после нескольких тысячелетий исканий он может отчаяться найти древо жизни. Если так случится, не испытал бы он искушения вместо этого вкусить
«Чепуха, — ответили другие. — Ты прекрасно знаешь, что плоды этого древа насыщают лишь богов. Они пригодны для Адама не более, чем трава, которой кормятся быки. Он может разжевать такой плод и проглотить его, но плод пройдет сквозь его тело, не принеся никакой пользы. Не думаешь же ты, что Адам на самом деле обретет нашу мудрость, вкусив от древа познания?»
«Конечно, нет, — сказал бог. — Опасность не в том, что он сравняется с нами в знании, а в том, что он может вообразить, будто сравнялся. Вкусив от древа познания, он может сказать себе: "Я вкусил от собственного древа богов, и потому знаю не хуже их, как править миром. Я могу творить все, что пожелаю"».
«Это же просто абсурдно, — возразили другие боги. — Как может Адам оказаться настолько глуп, чтобы вообразить, будто обладает знанием, позволяющим нам править миром и творить все, что мы пожелаем? Ни одно из наших созданий никогда не сможет знать, кто должен жить и кто должен умереть. Это знание принадлежит только нам, и даже если Адам обретет всю мудрость Вселенной, умение править миром будет так же недоступно ему, как недоступно оно ему сейчас».
Однако этот аргумент не убедил сомневающегося бога.
«Если Адам вкусит от нашего древа, — настаивал он, — невозможно предсказать, насколько он обманется. Не зная истины, он может сказать себе: "Тот поступок, который я могу оправдать, — добро, а тот, которого оправдать не могу, — зло"».
Но и от этого довода остальные отмахнулись, сказав: «Это же не познание добра и зла!»
«Конечно, нет, — ответил бог, — но откуда Адам узнает об этом?»
Другие боги пожали плечами: «Может быть, в детстве Адам и вообразит, будто мудр достаточно, чтобы править миром, но что из того? Подобная высокомерная глупость пройдет, когда он достигнет зрелости».
«Ах, — сказал сомневающийся бог, — но если подобная высокомерная глупость будет ему свойственна в детстве, доживет ли Адам до зрелости? Поверив в то, что равен нам, он окажется способен на что угодно. В своем высокомерии он сможет оглядеть наш сад и сказать: " Гут все неправильно. С какой стати делить мне пламя жизни со всеми этими существами? Подумать только, львы, волки и лисы ловят добычу, которая могла бы достаться мне. Это — зло. Я истреблю их, ибо в этом добро. И вот еще что: кролики, кузнечики, ласточки едят плоды земные, которые могли бы достаться мне. Это — зло. Я истреблю и их, ибо в этом — добро. А почему боги поставили предел моему числу, как поставили они предел числу всех прочих существ? Это — зло. Я стану плодиться беспредельно, я заберу себе все пламя жизни в этом саду, ибо в этом — добро". Скажите мне: если такое случится, долго ли проживет Адам, прежде чем пожрет весь мир?»
«Если такое случится, — ответили остальные боги, — Адам пожрет весь мир за один день, а к концу дня пожрет и себя».
«Именно так, — сказал сомневающийся бог, — если только ему не удастся покинуть этот мир. Тогда он пожрет и всю Вселенную. Но даже и тогда он неизбежно кончит тем, что пожрет себя, как это случается с любым существом, которое плодится без предела».
«Подобный исход был бы ужасен для Адама, — вздохнул один из богов, — но не кончит ли он тем же, вовсе и не вкусив от древа познания добра и зла? Не поддастся ли он в своем стремлении плодиться без предела и взять пламя жизни в собственные руки искушению творить все, что пожелает, хоть и не станет обманывать себя, будто это — добро?»
«Может поддаться, — согласились остальные, — но только к какому результату это приведет? Он станет преступником, изгоем, вором, укравшим пламя жизни, убийцей всех живых существ. Без иллюзии, будто то, что он творит, — добро, а потому может совершаться любой ценой, жизнь изгоя скоро ему наскучит. Несомненно, так и случится, пока он будет проходить свое испытание — искать древо жизни. Но если вкусит Адам от нашего древа познания, то стряхнет он с себя усталость и скуку и скажет: "Что из того, что я устал жить как убийца всей жизни в мире? Мне известно добро и зло, и такая жизнь — добро. Потому должен я жить именно так, пусть и устал я до смерти, пусть и уничтожу я мир и даже себя. Боги дали миру закон, которому все подвластны, но он не может распространяться на меня, потому что я равен богам. Поэтому я буду жить, не соблюдая закон, и плодиться без предела. Предел для меня — это зло. Я похищу огонь жизни из рук богов и воспользуюсь им, чтобы плодиться; в этом — добро. Я уничтожу всех, кто не служит тому, чтобы я плодился и размножался; в этом — добро. Я отниму сад у богов и наведу тут новый порядок, полезный для моей плодовитости; в этом — добро. И поскольку все эти вещи — добро, их следует совершить любой ценой. Может случиться, что я разорю сад, превращу его в пустыню. Может случиться, что мои потомки будут кишеть на Земле, как саранча, дочиста ее обгладывая, утопая в собственной скверне, ненавидя друг друга, сходя с ума. И все равно должны они продолжать, ибо множиться без предела — добро, а подчиниться закону — зло. И если скажет кто-то: "Давайте сбросим с себя груз преступления и станем снова жить в руках богов", я убью его, ибо это — зло. И если кто-нибудь скажет: "Давайте покончим со своим бедственным положением и будем искать то, другое древо", его я тоже убью, ибо и это — зло. И когда наконец весь сад покорится мне, а все существа, что не служат тому, чтобы я плодился и размножался, будут истреблены, все пламя жизни в мире сосредоточится в моих потомках, все еще я буду множиться. Народам этой земли скажу я: "Плодитесь, ибо в этом — добро", и станут они множиться. И народам следующей земли скажу я: "Плодитесь, ибо в этом — добро", и станут они множиться. И когда не хватит им места в собственной земле, нападут они на соседей, чтобы убить их и плодиться еще больше. И пусть стоны моих потомков заполнят весь мир, я скажу им: "Терпите страдания, ибо страдаете вы во имя добра. Посмотрите, какими великими мы стали! Благодаря познанию добра и зла сделались мы владыками мира, и боги не имеют над нами власти. Хоть ваши стоны и переполняют мир, разве не милее вам жизнь, которую вы держите в собственных руках, чем если бы была она в руках богов?"».
И когда боги услышали все это, поняли они, что из всех деревьев в саду только древо познания добра и зла может погубить Адама. И сказали они ему: «Можешь ты вкушать от всех деревьев в саду, кроме древа познания добра и зла, ибо в тот день, когда ты вкусишь от него, познаешь ты смерть».
7
Некоторое время я сидел, погруженный в размышления, потом вспомнил, что видел среди книг Измаила Библию. На полке их оказалось целых три. Я взял их все и после нескольких минут чтения сказал:
— Нигде тут не говорится, почему древо познания добра и зла должно быть запретно для Адама.
— А ты разве ожидал, что будет иначе?
— Ну... в общем-то ожидал.
— Библию написали Согласные, и история с этим древом всегда оставалась для них тайной. Они никак не могли понять, почему познание добра и зла запретно для человека. Ты теперь понимаешь, почему это так?
— Нет.
— Потому что для Согласных такое знание — самое лучшее, самое благодетельное для человека. А раз это так, с чего бы богам делать его запретным?
— Верно.
— Познание добра и зла — самое главное, чем должны обладать властители мира, потому что любое их действие — благо для одних живых существ и зло — для других. В знании этого управление как раз и заключается, правда?
— Да.
— А человек был рожден, чтобы править миром, верно?
— Да. По крайней мере, в соответствии с мифологией Согласных.
— Тогда зачем бы богам скрывать от человека то самое знание, которое требуется ему, чтобы выполнить свое предназначение? С точки зрения Согласных, тут какая-то бессмыслица.