Искатель, 1996 №5
Шрифт:
— Не открывай воду слишком сильно, — сказала она Гиллелю, когда он направился в ванную комнату, — а то разбудишь соседей.
— Знаю, зачем ты это сказала! Чтобы поскорее заполучить меня к себе, — весело откликнулся он.
Как только Гиллель, вернувшись из ванной, юркнул в постель, Карен тесно прильнула к нему и крепко обняла.
— Я ревную тебя к твоей работе и хочу, чтобы ты предпочел ей меня, — прошептала она и выключила свет.
…Гиллель лежал лицом к стене. Когда глаза его привыкли к темноте, появилось слабое зарево предутреннего света. Прежняя тревога вернулась к Гиллелю. Кори! Что за безумная идея — принести себя в жертву эксперименту. И Кори, конечно же, твердо решил стать реципиентом. Необходимо удержать его от этого шага, но как?
— О чем ты думаешь? — спросила Карен, нащупывая своей ступней ступню Гиллеля.
— О тебе, — Гиллель повернулся лицом к Карен и поцеловал ее. — Ведь ты же рядом, могу ли я о тебе не думать?
— Ах, — вздохнула Карен, крепко прижав ладони к его щекам, — как приятно мне это слышать. Я знаю, что я слишком ненасытная, но я так люблю тебя!
— Ни одна женщина не бывает слишком ненасытной, когда она в постели с мужчиной, даже если это ее собственный муж, — сказал Гиллель, обнимая Карен.
Глава 8
Слотер направлялся туда, где в Международном аэропорту в Инглевуде встречали прибывающие самолеты. Под ногами Слотера двигался эскалатор, но Слотер шагал мимо стоящих людей, которым было вполне достаточно, что их доставляют к цели таким вот образом. На Слотере был синий лондонский костюм, сшитый по заказу в соответствии с рекламой в одном из лондонских журналов. Слотер хотел походить на делового англичанина. К тому же официальный покрой одежды служил защитой от беспокойных и бесцеремонных калифорнийцев.
Казенный и немного сонный женский голос объявил о посадке самолета из Вашингтона. Слотер, как всегда, был пунктуален. Он огляделся вокруг в поисках такого места, откуда можно было бы быстро увидеть Вендтланда и Борга.
Вендтланд выделялся в толпе глубоким шрамом на лице. Однажды в минуту откровенности он объяснил Слотеру происхождение этой отметины. Когда-то в молодости Вендтланд дрался на дуэли. Шрам — след, оставленный саблей соперника. Вендтланд тогда еще нарочно вложил в рану кусочек тонкой проволоки, чтобы этот шрам остался навсегда. В то время это считалось престижным. Американские войска в конце Второй мировой войны освободили Вендтланда из концентрационного лагеря, куда он попал за участие в антигитлеровском заговоре. После освобождения Вендтланд стал одним из советников американцев по гражданским делам немцев. Потом его пригласили на службу в разведку, и теперь он возглавлял специальный Департамент Центрального разведывательного управления, был экспертом по Восточной Германии. Худощавый, высокий и прямой Вендтланд шел быстрыми короткими шагами впереди коренастого, круглолицего Борга, любителя создавать вокруг себя атмосферу веселого панибратства.
— Хэлло, Фрэнсис! — воскликнул Борг, от души хлопая Слотера по плечу.
Вендтланд в знак приветствия кивнул — и только. И они втроем присоединились к потоку пассажиров, прибывших из Вашингтона.
— Я заказал для вас номер в своем бунгало, — сказал Слотер. — Вполне комфортабельный, надеюсь, вам понравится.
— Предвижу, что нас ждет приятное времяпрепровождение, — сказал Борг. — Я уже несколько лет не был на Западе.
— Как обстоят дела? — вступил в разговор Вендтланд, не любивший терять времени даром.
— Хаузер умер. Его мозг заморожен. Но нам нужен доброволец для эксперимента. Нашего кандидата Кори забраковал.
— Тогда пусть найдет другого.
— Возможно, именно этим он сейчас и занят, — как бы между прочим обронил Слотер, понизив голос. — все, что зависело от меня, я сделал.
— О чем вы? — фыркнул Вендтланд.
Раздражительность и недовольство входили в арсенал средств, которые Вендтланд пускал в ход, чтобы держать дистанцию с работавшими под его началом людьми и не давать им заноситься.
— У меня есть основания предполагать, что в качестве добровольца Кори предложит себя, — сказал Слотер, раскрывая свои карты.
— Превосходно! — Борг игриво ткнул Слотера кулаком в бок. — Это ваша идея, Фрэнсис? Лучше не придумаешь. Мы скажем Кори, чего ожидаем от него. Он интеллигентный человек, умница, не сомневаюсь, — о ним у нас проблем не будет.
— Совсем наоборот, — резко перебил Борга Вендтланд. — Мы ничего ему не скажем, абсолютно ничего.
Они вошли в багажное отделение в нижнем этаже аэровокзала, где вовсю шла выдача чемоданов и прочей ручной клади.
— Если Кори ничего не будет знать о Хаузере, любая информация, которую мы получим от него, явится для нас большой ценностью. Если же он что-то выдумает, мы узнаем об этом. Кори не должен догадываться, куда мы клоним. В противном случае его мыслительные ассоциации будут базироваться на его знании об умершем человеке и вследствие этого их подлинность окажется сомнительной. — Вендтланд резко повернулся к Слотеру, глаза Вендтланда казались двумя стекляшками на неподвижном лице. — Вы многое уже успели рассказать Кори?
— Он знает только, что Хаузер попытался перебежать от русских к нам и получил пулю. Это все.
— Слишком много. Любая деталь, известная Кори, делает его менее ценным для нас.
По лицу Слотера пошли пятна. Он не выносил, когда ему выговаривали. Покосившись на багаж своих шефов, Слотер с досадой подумал, что теперь от Вендтланда не отвязаться, пока они не приедут в отель «Беверли Хиллз».
— Я знал Хаузера еще во время войны, мы встречались с ним в Пенемюнде. Он принимал участие в работах по созданию ФАУ-2. Ему тогда было лет тридцать или, может, чуть больше. Жаль, что русские захватили его, опередив американцев. Хаузер был превосходный математик и физик.
— Я ничего не слышал и не знаю о том, почему Хаузера так изувечили, — на всякий случай сказал Слотер, не очень надеясь на ответ.
— Мы были с ним в контакте в течение многих лет, когда он работал в русском городе Бойконуре[7]. Он давно уже хотел перейти к нам.
Его жена и сын жили в Германии. Жена в Западном Берлине, а сын в ГДР. В Праге проходил симпозиум, и русские привезли его выступить перед чехами. Из Праги мы вытащили его в Восточный Берлин и дальше. Совершенно неожиданно он замкнулся и на сотрудничество с нами не шел. Но он нужен был нам в Вашингтоне, и мы попытались переправить его в Штаты. Свою жену и сына он так и не повидал. Каким-то образом он соприкоснулся с русскими, и когда мы уже готовы были вывезти его из Западного Берлина, в аэропорту его ранили. Все дело сорвалось. — У Вендтланда от злости перекосилось лицо. — Скверная работа. Нам бы такую дисциплину, как в организации Канариса. Какой путь прошел этот человек в Германской контрразведке в годы Второй мировой! По сравнению с ним все мы — жалкая горстка дилетантов. — Вендтланд нахмурился. — А теперь мы вознамерились перенести секреты из мозга покойника в мозг живого человека. Что это, если не безумие?