Искатель. 1976. Выпуск №5
Шрифт:
— Спросите у Януссиса, у скорняка, он живет напротив собора.
— А что ему может быть известно? — поинтересовалась Анастасия.
Рыбак пожал плечами.
— Человек, который много ездил, может кое-что знать, йес.
При словах «много ездил» Дафна мгновенно вспомнила человека, предупредившего Ариса. Может быть, для этого рыбака поездка в Салоники — дальняя дорога…
Первые же вопросы насторожили Януссиса, он замкнулся и принялся растягивать шкурки. Подруги некоторое время наблюдали, как ловко он работает щипцами и гвоздиками. Дафна заметила:
— На ярмарке я видела в павильоне русские меха. Фантастика.
— Когда это было… Русский павильон. Сибирь… да, там пушного зверя еще много… — откликнулся скорняк.
— Вы там бывали? — спросила Дафна.
Януссис усмехнулся:
— Не стоит об этом говорить.
— А я была в Ташкенте и в Бухаре.
Януссис поднял глаза и положил растяжные щипцы на верстак.
— Вот как, — сказал он.
— Вам, кстати, привет от Ариса, — добавила Дафна.
Пока скорняк опускал жалюзи в мастерской, Дафна рассказала ему все, что ей стало известно о его поездке в Салоники. Пусть сведений было и немного, Януссис понял, что исходить они могут только от Ариса. А Арис был для него воплощением надежности, это женщины сразу поняли по его лицу.
— Сюда уже приезжал один человек… из Афин, — сказал Януссис, когда Дафна объяснила ему, почему они здесь. — Пару дней назад. Это человек из… ну, вы сами понимаете.
«Человек из ЦК», — мелькнуло у Дафны в голове.
— Чего он хотел? — спросила она.
— Того же, что и вы. Разузнать, как все произошло. Лицо у него было озабоченное, у этого человека. Никакого Георгия Мавилиса, который мог бы бежать, в Афинах не знают. И не появился до сих пор никто, кто скрывался бы под таким именем… Афинянин расспрашивал всех, где этот Мавилис мог спрятаться, чтобы переждать опасность. Никто ничего не знал.
— А точно, что машина с арестованными направлялась на Керкиру? — спросила Анастасия.
Януссис пожал плечами:
— Конечно… Куда бы ей еще ехать?
— Значит, должны были погибнуть три тюремщика или судебных чина из Керкиры… Не такой уж это большой город, чтобы этого нельзя было установить… — подытожила Анастасия.
— Позже, — махнула рукой Дафна и обратилась к Януссису: — А кто из попов мог приютить в своей церкви этого Мавилиса или как его там?
— Что?.. У нас?.. Приютить?.. Порази меня гром! Приютить? Только один способен на это — поп Янис из церкви святого Стефана. Нет, как же это?..
— А нельзя его пригласить сюда? — спросила Дафна.
— Сейчас, сейчас, — заторопился Януссис, натянул кепку и исчез.
Минут пятнадцать спустя белобородый поп переводил внимательный взгляд с одной женщины на другую:
— Нет, дочери мои, я его не видел. Но в Кастории еще много церквей. — И он принялся их перечислять.
— Не могли бы вы, святой отец, порасспросить ваших собратьев?.. — прервала его Дафна.
— О-о! — всплеснул руками поп. — Семьдесят одна церковь, семьдесят один поп! Это целый день трудов, дочери мои.
Анастасия достала из сумочки крупную купюру.
— Для бедных святого Стефана. Столько же получит почтенный поп, совершивший самаритянский поступок.
— Или их получите вы, если никто этого не совершал, — вмешался Януссис, великодушно распоряжаясь деньгами Анастасии.
Анастасия поняла: за такие деньги не один найдется, который похвалился содеянным.
— Но только после того, как вы опросите всех, святой отец, всех…
— Спешу, дочери мои. Приходите сегодня вечером в церковь. Подойдите к правой створке иконостаса. Я шепну вам, что мне удалось узнать. И никто нас не заметит.
Медленно, с достоинством ступая, белобородый удалился.
…Когда они вечером пришли в церковь, в ней было всего несколько молящихся. Подруги медленно приблизились к иконостасу, якобы желая разглядеть иконы вблизи.
— Я побывал во всех божьих обителях, — услышали они шепот попа. — Все мои собратья сказали «нет», только попа из церкви святого Николая я не мог спросить, на прошлой неделе господь призвал его к себе.
— А не может быть, чтобы… — прошептала Дафна.
— Для господа нашего нет ничего невозможного, дочь моя.
Прошептав слова благодарности, Анастасия просунула зеленую купюру в створку. И они, удрученные, направились к выходу: одного из свидетельств недоставало, а оно могло быть таким же весомым, как остальные семьдесят. На другой день рано утром они пошли к скорняку.
— Кольцо смыкается, — сказал Януссис. — Похоже, кто-то сыграл дьявольскую шутку. Но давайте ковать железо, пока оно горячо. Поедем в Карусадес. Там нам помогут узнать, плачут ли на Керкире три вдовы по погибшим надзирателям.
— До нас никакие разговоры не дошли. Ведь отсюда до города целых тридцать километров, — сказал брат Ариса своим гостям. Януссис спросил о газетах, но крестьянин только махнул рукой. — К чему читать газеты? У въезда в деревушку, слева, — почта. Почтмейстер Фонда читает газеты, у него и спросите.
Любящий порядок почтмейстер показал им аккуратно собранную подшивку местных газет. В них мало писалось о том, что происходит в мире, зато много — о местных событиях. Никакого сообщения о трагической гибели трех чиновников или надзирателей найти не удалось. Почтмейстер позвонил своему родственнику, работавшему в органах юстиции. Не то что трех, даже одного погибшего не нашлось. Если об этом писала газета в Салониках, значит, правда. Но откуда известно, что речь шла о людях из Керкиры?