Искатель. 1976. Выпуск №5

Тупицын Юрий Гаврилович

Сбросив скорость вездехода почти до нуля, он включил камеру видеозаписи. Позже все это должны увидеть миллиарды людей: однообразный ландшафт, состоящий лишь из бледного, наэлектризованного песка, пульсирующие призрачным светом темно-серые тучи и глубоко увязшую в этом песке громаду чужого корабля. Позже заснятая им лента станет драгоценнейшей исторической реликвией. Но все это будет позже. А теперь…

— Андрюша, — сказал с экрана командир «Надежды», — все-таки держись от него подальше.

— Я от него далеко, — ответил Андрей и осторожно, всего лишь на несколько миллиметров, подвинул штурвал вправо.

Медленно начиная третий круг, вездеход подошел к кораблю еще ближе; теперь Андрея отделяла от него лишь какая-то сотня метров. Камера видеозаписи

гудела негромко и ровно, жужжание ее действовало успокаивающе, и, может быть, поэтому все, что происходило, казалось теперь очень обыденным и реальным. И столь же обыденным, реальным был застывший в неподвижности и молчании чужой корабль.

Размером — вчетверо-впятеро больше «Надежды». Цвет — зеркально-черный, в гладких поверхностях отражаются вспышки молний и пульсирующий свет наэлектризованных туч. И какая-то несусветная, непривычная форма — длинный цилиндр со множеством выступающих на нем безо всякого видимого порядка самых разнообразных объемных фигур. Нет строгости линий, нет, по сути дела, даже определенного силуэта. И все-таки этого не отнимешь: в облике корабля угадывалась необыкновенная мощь, казалось, что он опустился здесь лишь на мгновение, перед новым дальним броском во Вселенную.

Мельком взглянув на экран связи с космокатером — лицо Олега было сосредоточенным, напряженным, — Андрей еще немного подвинул штурвал вправо. Теперь расстояние между вездеходом и кораблем сократилось до восьмидесяти метров. Брови командира сдвинулись, но он ничего не сказал. В этот момент камера, отсняв первый ролик, смолкла, и в наступившей тишине Андрей вдруг впервые ясно почувствовал, что за ним неотрывно следит чей-то цепкий, внимательный взгляд.

Он покрутил головой. Ощущение было не слишком приятным. Чтобы избавиться от него, Андрей немного увеличил скорость, словно это могло помочь. Но сейчас же снова раздалось негромкое жужжание камеры, и тогда это ощущение исчезло. Теперь Андрей был совершенно спокоен. Пожалуй, он был теперь более спокоен, чем даже два часа назад, когда отправился от места посадки «Надежды» на автоматическую заправочную базу, существовавшую на Электре с незапамятных времен, за контейнером с горючим, — когда еще нельзя было даже представить, что впереди его ждет вот это.

ПОЧЕМУ, ОДНАКО, ОНИ НИЧЕМ НЕ ПОКАЖУТ, ЧТО ВЕЗДЕХОД, КРУЖАЩИЙ ВОКРУГ КОРАБЛЯ, ЗАМЕЧЕН ИМИ? И КАК ПРОИЗОЙДЕТ ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА — ТОТ МОМЕНТ, КОТОРЫЙ СТОЛЬ ЧАСТО ПРОБОВАЛИ ПРЕДСТАВИТЬ СЕБЕ — ПО-РАЗНОМУ — МНОГИЕ И МНОГИЕ ЛЮДИ? И КАКИЕ ОНИ — КАК ВЫГЛЯДЯТ БРАТЬЯ ПО РАЗУМУ, ВПЕРВЫЕ ВСТРЕЧЕННЫЕ ЛЮДЬМИ ЗА ТРИ С ЛИШНИМ ВЕКА МЕЖЗВЕЗДНЫХ ЭКСПЕДИЦИИ?

Андрей усмехнулся. Кажется, помимо спокойствия, к нему вернулось теперь и то философское настроение, вдруг напавшее на него, когда он отправился за горючим. Тогда он вел вездеход по идеальной прямой — на Электре не надо было маневрировать, объезжать препятствия, песок под гусеницами был ровным и плотным — и думал о том, что далеко не часто человеку удается воспользоваться кратчайшим путем к достижению цели, о том, что всегда находится какое-то неожиданное препятствие, преграда и приходится поворачивать, а то и возвращаться назад. Теперь же, когда он все снова и снова разглядывал чужой корабль, в голову ему пришло, что ничего этого не должно было происходить: он не должен был сейчас находиться на Электре. Посадка здесь была вынужденной, незапланированной. Три недели назад космокатеру пришлось изменить на время курс, чтобы по просьбе командира исследовательской станции «Прометей» в системе звезды 19 НГ взять на борт и доставить на Землю четырехлетнего Димку, любимца всей станции, сына супружеской четы Тихончук, работавшей на «Прометее» уже шестой год; мальчику пора было начинать занятия в школе начального цикла. После этого космокатер повернул к Электре — надо было пополнить запас горючего. Здесь они могли оставаться не больше двадцати четырех земных часов; они спешили, потому что «Надежда» доставляла на Землю очередные материалы, собранные Двадцать девятой комплексной экспедицией, корабли которой все дальше уходили

в космос и которая была рассчитана на несколько веков. Так, значит, не будь этой вынужденной посадки… Но она была, и был тот первый момент, когда Андрей, уже возвращавшийся с базы к «Надежде», понял, что странное сооружение, замеченное им на горизонте Электры, — чужой звездолет. Оно не могло быть ничем иным: в пустыне Электры людьми была построена лишь одна-единственная автоматическая заправочная база, ничего другого. И вот тогда он ощутил эту невероятную и необыкновенную гамму чувств — безумную радость, сомнение, смятение, нерешительность, ожидание, нетерпение, — которую сменило обычное спокойствие, хладнокровный и точный анализ обстановки. И, видимо, такую же гамму чувств пережил оставшийся на «Надежде» командир космокатера Олег.

Сосредоточенное, строгое лицо командира смотрело на Андрея с экрана. На заднем плане можно было увидеть дальний угол кабины, в котором продолжал безмятежно спать в своем кресле Димка, даже не заметивший, что сверхсветовое путешествие в космосе на время прервалось. И, взглянув на командира, Андрей снова подвинул штурвал вправо.

ЧТО ОНИ ДЕЛАЮТ НА ЭЛЕКТРЕ? ОТКУДА ПРИЛЕТЕЛИ И КУДА НАПРАВЛЯЮТСЯ?

Вездеход, начиная четвертый круг, подошел к звездолету еще на несколько метров. Камера видеозаписи продолжала негромко жужжать.

— Ближе к нему не подходи, — сказал с экрана Олег.

3

Андрей занес в бортовой журнал космокатера очередную запись, поставил точку и покачал головой. Потом он перечитал все сначала, и тут ему даже стало весело. Запись была сделана именно так, как этого требовал устав космослужбы: несколько сухих, безликих строчек, излагавших в протокольной форме только самую суть. Интересно, как бы об этом сказал писатель? Или поэт? Представив это, Андрей повторил последние фразы записи вслух:

— «…экипаж обнаруженного корабля ничем не показал, что вездеход им замечен. Вездеход вернулся на космокатер. На борт принят контейнер с горючим с автоматической заправочной базы. Вслед за этим экипаж приступил к подготовке информационной передачи для экипажа обнаруженного корабля».

Усмехнувшись, Андрей оторвался от журнала.

— Командир! — сказал он. — Все-таки у нас с тобой удивительная профессия!..

Склонившийся над полками стеллажа с видеотекой, Олег не ответил. Он перечитывал надписи на серебристых корешках кассет с записями и становился все мрачнее.

— Впервые произошло то, о чем люди мечтали, может быть, тысячи лет. И что же? Мы оба спокойны и сдержанны, будто бы так и надо. Спокойно готовим для них фильм. Потом его покажем и спокойно подумаем, что делать дальше. И оба вдобавок не забываем, — Андрей взглянул на хронометр, — что можем оставаться на Электре максимум еще двадцать один час. Иначе опоздание в солнечную систему на целый год.

— Димку разбудишь, — хмуро отозвался Олег.

— А Димка вдобавок ко всему продолжает спокойно спать! — подхватил Андрей. — Ему дела нет до инопланетян!

Олег вздохнул, достал из гнезда кассету, но, повертев ее в руках, поставил на место. Видеотека «Надежды» была, в общем-то, неплоха — она вполне могла скрасить досуг двух пилотов, совершавших курьерские рейсы между солнечной системой и флагманом Двадцать девятой экспедиции, — но теперь казалась на удивление скудной. Вот кассета с инсценировкой нового романа Саймона Флегга… несколько научно-популярных кассет, в том числе изложение новейших космогонических теорий… запись из концертного зала… пособие по тренировке футболиста, неизвестно для чего нужное на борту космокатера… еще ряд романов… Что можно сделать со всеми этими записями сейчас, когда нужно что-то совсем другое, причем неясно, что именно!.. Впрочем, вот инсценировка романа, где множество пейзажных сцен, виды некоторых больших городов Земли, в которых разворачивается действие. Можно использовать и научно-популярную запись о последних археологических находках на Земле, содержащую, к счастью, множество исторических ретроспектив.