Искатель. 1976. Выпуск №6
Шрифт:
Пройдя кругой кривун на реке, Федор вывел моторку на широкий плес, первый, как считали, до порога. По его предположениям, Пичугину он мог увидеть у следующего «прижима», меж скалистых берегов. Но берестянки не было.
Федор пристально оглядел тихие, с мягкими очертаниями заводи, поросшие стрелолистом. Он даже сбавил ход, чтоб ненароком не проглядеть, где, может быть, все-таки притулилась берестянка.
Яркость солнечного дня мешала, игра света и теней обманывала. Федор принял было за лодку часть выброшенного на берег ствола березы.
И тогда Зимогоров снова
Лариса сделала несколько сильных гребков, положила весло перед собой. Берестянка пошла по инерции, и стало слышно, как тихо плещется вода, рассекаемая острым носом легкой лодчонки.
– Лариса!
– донесся до нее голос Сергуньки.
– Вернись! Пожалуйста, вернись!
Она заставила себя не обернуться.
Лодка выплыла на стрежень реки. Секунду-другую еще слышался колокольчиковый лепет струй у форштевня Сергунькиной пироги.
Стих.
Теперь только слабое течение повлекло легкое, словно перышко, белое тело берестянки к широкому, зеркального покоя плесу перед Змеиным порогом.
Эхо катило мальчишеский голосок по узкому проходу скал еще спокойной реки, такой задумчивой, с четким отражением скал и деревьев по берегам, будто не эта же самая река через несколько километров, распластавшись сначала широченным зеркальным плесом, обрушится вниз извилистым порогом - Змеиным.
– а-а-а… а-а-а… - несло эхо.
И пропал голос мальчонки.
«А что я ему?- лениво подумала Лариса.- Утешится. Все всегда во всем утешаются. Мать я ему? Сестра, наконец? Тетя? Тетя, да чужая. Случай нас сдружил немного… Вот и все…»
Был свободный день в начале этого лета. Лариса ушла за реку, подальше ото всех глаз. Она брела в чаще, не выбирая дороги и не обращая ни на что внимания. Как вдруг увидела мальчишку, вроде бы следовавшего за ней, и в ту же секунду услышала змеиный шип и увидела щитомордника совсем рядом, завизжала от неожиданности и испуга. Она закрыла ладонями лицо, и когда отняла, то увидела, что маленький мальчишка схватил щитомордника около головы и крепко сжал тело змеи, так что пальцы побелели. Змеиный хвост болтался в воздухе, норовя обхватить победителя. Но это продолжалось несколько секунд. Серега выхватил из ножен у пояса нож и резким ударом отсек щитоморднику голову. Темная змеиная кровь брызнула тугой струей, тело свертывалось и разворачивалось, будто пружина, хвост хлестал мальчишку по икрам, но он словно и не замечал ударов, стоял, широко расставив ноги.
Лариса прижалась спиной к осине, и ей казалось, что она вот-вот сомлеет от ужаса. Потом парнишка-спаситель отбросил еще живое, конвульсивно дергающееся тело змеи в сторону, вытер травой руки:
– Вот и все, тетенька…
Тогда Лариса почувствовала - надо ответить, но не смогла заговорить сразу. Она потерла рукой шею, чтобы освободить
– Как же ты… не боишься?
– Я боюсь,- ответил Серега«
– Боишься?
– Очень.
– Н-не понимаю… Ты ради меня…
– Да, - кивнул мальчишка.
– И еще мама говорит, что страх надо побеждать. Боишься, а все равно иди.
Лишь теперь, когда Лариса как бы снова обрела способность видеть, она заметила, что спаситель ее бледен и уголки его губ непроизвольно подрагивают, выдавая его проходящий постепенно страх. Желая подбодрить мальчонку, Лариса спросила:
– А папа что говорит?
– Он… Он сердится, когда я просто так нападаю на щитомордников.
– Как это - «просто так»?
– Увижу и нападаю. Отец говорит - это жестокость. А мама говорит: «Когда припечет - и воробей храбр». Отец смеется: «Покажи мне лицензию от господа бога, что тебе разрешается убивать всякую тварь, которая не по душе». Я спрашивал, а при чем здесь какой-то бог, но они сказали, мол, подрасту - узнаю. Вы, тетенька, не знаете, при чем здесь бог? А? Он что ж, вроде председателя райисполкома?
– Вроде… - согласилась Лариса.
– Так бы и говорили. Я же все знаю. А тут еще - «подрасти надо». Мама, наверно, правду говорит, мол, отец все усложняет.
– Может быть… - кивнула Лариса.
– Я посижу немного.
– Садитесь, садитесь. Меня тоже ноги не держали, когда я первого щитомордника убил. Тошнило прямо.
– Ты все знаешь… - тихо, для себя, проговорила Лариса, и ей захотелось приласкать этого всезнающего и отчаянного человека. Но по тому, как он стоял в нескольких шагах от нее, по тому, как держался, она догадалась, что ее спаситель не из тех детей, которым за все можно отплатить лишь лаской. Тут от нее потребуется настоящая дружба, верная и преданная. Либо ничего, кроме простой благодарности. Это был всезнающий и гордый человек, который, как и все остальные люди, не ведал лишь одного: каким образом можно получить у господа бога лицензию на убийство.
– Я вас знаю. Вы - Пичугина. Зовут вас Лариса Анатольевна. Правильно?
– Конечно. Ты же все знаешь.
– А вы?
Лариса огляделась, словно для ответа ей нужно было согласие окружающего мира. Вокруг маялись под ветром намертво прикованные корнями к земле светлостволые осины, золотистые ясени, серокорые ильмы. По редкой траве бродили блики солнечного света, пробившиеся сквозь кроны, и листья и стебли выглядели разнотонными: то ярко-зелеными до прозрачности, то непроницаемо плотными. Где-то поблизости размеренно поскрипывал старый ствол.
Лариса ответила наконец:
– Я слишком много знаю.
– Так не бывает!
– твердо сказал Сергунька.
– Вы к нам шли?
Вздохнув, Лариса ощутила щекочущий запах сухих прелых листьев и аромат цветущих трав.
– Нет. Просто гуляла. Думала.
– Вам скучно?
– Скучно?
– Мама говорит, что ей скучно без работы. Она у меня охотовед. Да вот Васька маленький у нас. Годик только. Мама говорит, что через год горшки перебьет - и в тайгу. Идемте к нам. Мама всякому живому человеку рада.