Искатель. 1980. Выпуск №1
Шрифт:
растрепанная.
Говорят, с возрастом это проходит.
Приятно слышать, я не знала. Что -ты ей подарил?
— Да вот... Нужно вручить,
И я направился к Соолли.
Как рассказать о ней? Соолли и впрямь казалась божественно-неповторимой в своем гладком зеленом жакете, туго стянутом серыми шнурками, в коротком темном платье с оборками и кружевными цветками. К поясу ее жакета хрупкой ниткой жемчуга была прикреплена анилиново-розовая астра. На подоле платья, под тонкими черными кружевами оборок тускло светилась огромная серебряная булавка,
33
Блестящие
Подошел Энно и осмотрел мои скромные подношения.
Вещь, — отозвался он о кофеварке, — где взял?
Брат из Антарктиды прислал, — меланхолично ответил я.
Настоящая антарктическая, — заметил Энно и понюхал
металл. — А свеча?
«Да ты полный наив, старикан», — подумал я и сказал:
— От деда по наследству досталась.
Я заметил, как сияли глаза Соолли: они были у нее выпуклые, темно-синие, с большими зрачками и оттого вечером казались почти черными. Ресницы у нее бархатные, как бабочки. Возраст ее определить было трудно, только манера держаться и могла выдать в ней сорокалетнюю женщину. Она восхитительно танцевала, весело смеялась, но смех ее не заражал меня. Я спрашивал ее о великом подводном .чире — она отвечала не без поучительности, так, как отвечают на вопрос студента. Ей это быда приятно. Черты лица ее менялись, они приходили в движение каждый раз, когда она улыбалась, открывая жемчужины зубов. Ей очень шли роговые очки, подаренные Энно.
За соседним столиком чинно сидели три кибера, и перед каждым стоял бокал с лимонадом и кусочком льда Соолли вышла и снова появилась в накрахмаленном переднике, грациозно поставила перед ними вазу с конфетами. Киберы чинно ей поклонились. Когда Соолли величаво удалилась, Энно, поперхнувшись, тихо, но внятно сказал, обратившись к необычным гостям:
— А ну, сынки, давайте-ка отсюда...
Соолли... Невольно стал я думать о ней, но раздумья ни к чему не привели. Можно было представить себе, как озадачила бы и возмутила ее любая несбыточная история: книге на камне она, без сомнения, поверила бы последней. И потому я молчал. Я боялся, что ненароком возненавижу ее. И чтобы уйти от этой назойливой мысли, включил экран и спросил, как она представляет себе океан и планету, прошлое и настоящее и вообще все то, что имело отношение к биологу Соолли Эрнульф и ее лаборатории. Мы условились с ней: экран будет внутренним, только для нас. Маленький экскурс в прошлое. Прогулка. Точнее — фильм, режиссером и оператором которого была она. В этот день мне хотелось не узнать, а именно увидеть то, о чем я думал. А думал я о пятой стихии, имя которой — жизнь. Толчком к этим воспоминаниям послужила история с Блиане-цами. Итак, биофильм.
* # *
Над черными камнями, над огнедышащими кратерами, над дымящимися озерами, над потоками лавы, воды, нал низкими горячими туманами гремели грозы
Тучи в три слоя окружали планету три ряда молний освещали темное пространство между тучами, три дождя одновременно низвергались на землю, смешивались в диком рте, рождая океаны.
34
...Серая мгла горячим саваном укрыла материк.
Дожди размывали лаву, размывали хребты, рушились камеп-ные стены и перегораживали потоки. Глыбы первозданных нерукотворных плотин под тяжестью мутной воды двигались как живые, воды подмывали их и сносили в океан. Намывались острова. В первые разрывы туч падали горячие красные лучи. Пар,
...Самые большие глыбы заносило песком в считанные дни.
Берега возникали и размывались. Лопалась кора планеты. В горячие швы бежала вода, взрываясь жарким фонтаном, поднимаясь на целые мили вверх, стремяг опять к океану, разравнивая породы, рождая пески, перемалывая камни.
...Ложе океана занесло прахом первозданной земной коры. Многажды приподнималась земля на его месте. Поплыли плиты континентов. Где была суша, возник океан. Где было море, выросли, поднялись материки. Теплый газ устремился в атмосферу. Пар и аммиак. Метан и водород. Солнце нагрело газ. Молнии соединили молекулы. Газы сгустились в жидкость. Жидкость вскипала от жгучих лучей и молний. Осколки молекул снова соединялись, образуя цепи — пунктиры будущих белковых тел. Капли из поднебесья попадали в моря.
...Смешивались с солеными водами, а воды меняли цвет. Цвет жизни —желтый палевый. Лучи не проходят светлыми столбами до дна они рассеиваются, растворяются в невидимой, неосязаемой субстанции и нельзя увидеть четкой тени в том месте, где под скалистыми обрывами зияют пещеры и гроты. Будто бы заползает свет и туда. А на зыбкой неощутимой грани света и тени движение. Новые цепи молекул. Электрические токи, новые соединения несоединимого. Разрушение и устойчивость на молекулярном уровне.
(«Терпи. — подумал я,-—сам напросился. Сценарий ее поучительного фильм? сделан, конечно, для первокурсников. Не специально же для тебя она его придумала. И в этом вся она. Неплохо бы ей ответить, не выходя за рамки жанра... Позже».)
...Пузырьки воздуха поныне удивляют ученых: их поверхность как магнит. К ней прилипают органические вещества. Даже мелкие крупинки руд остаются на пузырьках, даже пылинки (флотацию изобрели инженеры флотацию совсем иного рода воспроизвела природа: 1яже,иые молекулы-цепи тянулись вверх за пузырьками). В белой пене волн — невиданное богатство, накопленное за миллионы лет, законсервированные грозы, незримо сконцентрированные солнечные лучи — их отблески записаны в необыкновенном узоре молекул, прародительниц белка.
...Штиль.
Потом ветер, много дней кряду. Гонит а гонит пену к берегу со всего океана Вода густеет в лагунах, а ветер дует и дует в ОДну сторону — в сторону берега И вот нет песка я воды. Необычайный студень вместо них остается у безжизненных по-
35
ка камней. Он проникает в гроты, заполняет подводные пещеры, ложится толстым слоем на побережье.
Первые сгустки, не размываемые водой. Случайность соединила молекулы так, что они притягивают к себе вещество, растут. Они начинают жить. («Смотрите и слушайте внимательнее, Глеб, впереди — главное».)
Мерцающее лучевое давление заставляет дышать живые клетки и первородные пузырьки. Пульсация — это дыхание, обмел веществ, рост. Крохотные пузырьки возникают в белковых каплях и наполняются солнечным ветром, они, точно маленькие паруса, трепещут, дрожат от сияющих игл-лучей. Лучевое давление выдувает новые, дочерние пузырьки — так живое стало почковаться. Плазма потекла от центра к краям живых пылинок — наметились артерии. Межклеточный противоток плазмы положил начало венозной системе. Ионные биотоки заставляют плазму свертываться в волокна — так намечается нервная система.