Искатель. 1980. Выпуск №4
Шрифт:
в хитроумной голове боярина Боброка, вдвоем с ним мы про
думали и вынянчили его. А сейчас о нем узнаешь и ты.
Дмитрий почти вплотную приблизил свое лицо к лицу Владимира Серпуховского, крепче сжал его плечи.
— У обоих Ольгердовичей и у тебя только конница и ника
ких обозов, а у Ягайлы основная масса войск — тяжелая пе
хота и целое море обозов. Значит, одно и то же расстояние
вы с Ольгердовичами покроете в три раза быстрее, чем Ягайло
со
ломны на Дон, а потом по приказу и ты с Ольгердовичами,
оставив Москву и литовское порубежье, двинетесь следом.
Когда мы с вами соединимся, бояее медлительный Ягайло все
еще будет в пути. Вот тогда, имея в своих руках всю русскую
силу и не боясь Литвы, я навяжу бой Орде.
Некоторое время, нахмурив лоб и прищурив глаза, Владимир Серпуховский молчал.
Да, великий князь, лучше этого плана человеческая го
лова не может придумать ничего, — наконец сказал он. —
Но если Ягайло, узнав о твоем выступлении из Коломны, сам
нападет на Ольгердовичей?
А чтобы этого не случилось, сидит сейчас у него под бо
ком в самой Литве боярин Боброк. Он свяжет руки Ягайле, он
не выпустит его из Литвы до тех пор, пока я не подойду к
Дону. Своей хитростью и сметкой он выиграет у Литвы не
сколько дней, за которые я уйду от Ягайлы на расстояние,
когда он будет мне уже не страшен. Вот тогда Ольгердовичи
и ты получите от боярина Боброка приказ идти ко мне.
Великий князь, но если Ягайло разгадает наш план *i дзи-
26
нется со всем своим войском на никем не защищенную Москву? Что делать тогда?
— То, что я говорил раньше: идти ко мне, только ко мне и со всей возможной для этого скоростью. Ведь разве за Москву подняли мы на эту смертельную схватку с Ордой всю Русь? Нет, брат, мы идем на бой за всю русскую землю, и судьбе Москвы будет решаться не под ее стенами, а там, на донских полях, где вся Русь будет сообща биться за свою честь и свободу. И если победителем в этой битве выйдет русский меч, то отстроим мы новую Москву, краше прежней. Ну а если останемся мертвыми на тех полях — не быть и Москве. Судьба Москвы, брат, неотделима от судьбы всех городов и всей земли русской, как неотделима наша с тобой доля от доли тех десятков тысяч русичей, что вверили свою судьбу в наши с тобой руки. И потому запомни мои слова, брат. Когда бы ты ни получил приказ боярина Боброка идти ко мне, выполняй его сразу без раздумий и промедлений. Что бы ни творилось вокруг, слово Боброка для тебя закон. Пусть вся Литва движется на Москву, пусть литовцы будут в одном переходе от нее, пусть они лезут на ее стены — по слову боярина Боброка ты должен бросить все и спешить ко мне. Запомни это мое последнее слово, брат, и следуй ему.
Я все понял, великий князь.
Тогда прощай.
Дмитрий тряхнул князя Владимира за плечи, они обнялись, трижды на прощание расцеловались.
— Прощай и ты, великий князь. До встречи на Дону.
Владимир Серпуховский круто развернулся на каблуках и
быстрыми широкими шагами, придерживая меч, направился к выходу из сада. Проводив его глазами, Дмитрий прислонился плечом к старой яблоне, опустил голову. «Что ж, жребий брошен и дороги назад нет. Главное сейчас — выиграть время».
8
С того памятного дня, когда он шел по следу отряда Боброка, Адомас ждал неприятностей каждую минуту. Но эта, что сейчас принес гонец, была неожиданной и страшной даже для него.
— Великий князь, твой главный воевода на тевтонском по
рубежье боярин Лютвитас желает тебе долгих лет здоровья и
сообщает, что русские полоцкие дружины снялись без его ве
дома с кордона и выступили походом домой.
Гонец уже целую минуту, неподвижно замерев у дверей, ждал ответа, а они оба, великий князь Ягайло и боярин Адомас, не могли произнести ни слова.
Когда это случилось? — прозвучал наконец голос Ягайлы.
Два дня назад, великий князь.
Сколько их? — быстро спросил Адомас'
Сорок сотен, из них не меньше пятнадцати конных.
Кто ведет их?
Воевода Рада и Тысяцкие Всеслав и Александр.
Знаю, всех знаю, — загремел голос великого князя. —
Сколько помню, все время к Москве тянутся.
27
Адомас поднял глаза на гонца.
— Иди отдыхай. И без моего ведома никому ни слова.
Оставшись вдвоем с Адомасом, великий князь дал выход
своему гневу.
— Изменники! Предатели! Открыли дорогу тевтонам! И это в
то время, когда я усиливаю свои границы.
Он метнулся вдоль стола влево, вправо, остановился против Адомаса.
Боярин, ты мне обещал изловить Боброка. Теперь видишь,
на что способно его золото?
Великий князь, мы сами помогли Боброку. Хотели при
крыть свои западные и северные границы от крестоносцев пол
ками литовских русичей, а все литовские войска повести на
Русь. Но мы забыли про голос крови и зов родной земли.
Это и есть наша ошибка.
Ягайло расхохотался, его зрачки мрачно блеснули.
— Что ж, боярин, если мы допустили эту ошибку, то нам
ее и исправлять. Воевода Лютвитас не удержал их словом, я
удержу мечом. Сегодня же возьму восемьдесят сотен моей
отборной панцирной конницы и поведу ее на полочан.
Адомас грустно усмехнулся.
Ть! слетаешь ошибку, великий князь.
Ошибку? Какую?
Мы оба знаем русичей. Они не дрогнут и не отступят в
бою. Будут биться с твоими панцирниками до последнего вздо
ха, и в лучшем случае у тебя останется только половина тво
его отряда. А на тевтонском порубежье были ведь не только
полочане, там остались еще и другие русские дружины. Что