Искатель. 1981. Выпуск №5
Шрифт:
Турсун оказался медлительным, пожилым человеком. Глаза умные, внимательные. Турсун, по-видимому, зная их силу, долго не задерживал свой взгляд на собеседнике. Глаза могут выдать настоящее настроение своего хозяина, на вид такого спокойного, уставшего от мирских дел человека.
Дядя Турсун поинтересовался здоровьем уважаемого гостя и спросил:
— Чем вам помочь?
— Надо немедленно отослать письмо за границу по известному вам адресу.
Турсун-ака пил чай мелкими глотками. При каждом глотке вздрагивал выпирающий на морщинистой шее кадык.
— Вот письмо… —
— Хорошо, — кивнул Турсун. — А дальше?
— У меня много дел, — сказал Силин. — Но нужна помощь в одном — мы должны сорвать посевную будущего года. Сорвать работу МТС.
— Хорошо, — опять кивнул Турсун-ака.
— Люди есть?
— Есть и в Бухаре, и в Куве, и в Самарканде. Есть…
— Спасибо вам, Турсун, — поклонился Силин.
— За что спасибо? — Он положил ладонь на листок. — Здесь попроси больше денег. Пусть не жадничают. В прошлом году один тракторист два месяца в поле простоял. Хорошо стоял. Все ругали дьявольскую машину и его, дурака, тракториста. А он умный. Надо было за это платить ему, умному и смелому. И таких будет больше… Проси деньги. Допиши в письме и через Ахмада передашь.
— Ладно, — согласился Силин.
Листок снова перекочевал в его карман.
— Ахмаду ты все доверяй, — продолжал Турсун. — Он парень с головой.
Ахмад опустил хваленую голову, разлил чай по пиалам. Подал пиалы дяде Турсуну и Силину.
— Вы хотите знать людей? — спросил Турсун.
— Конечно.
— Ахмад поможет. Я старею. Опасно держать все в одной моей голове, — объяснил старик.
Силин понял, что Турсун и другие обязаны подчиняться посланцу английского консула. Такое указание они получили оттуда, из чужой страны.
ТРОПИНКИ СВЯЗНОГО
Седьмого ноября несколько механизаторов Янгиюльской МТС были направлены в Ташкент. Это расценивалось как поощрение. И каким-то образом в число удостоенных такой чести попал Ахмад. А может, он примкнул к группе передовиков по собственной воле?
Ахмад протиснулся в плотной толпе к Силину и, не мешая ему вопросами, репликами, тоже смотрел на ровные ряды бойцов Красной Армии, курсантов военной школы имени В.И.Ленина. Протарахтели танкетки. Их было пятнадцать, легких, поворотливых танкеток. Соблюдая дистанцию, с приглушенным рокотом проехала автомобильная часть. Задрав стволы, проехали девять орудий.
И вдруг, вызывая радость детворы, пролетели над площадью семь самолетов.
Возбужденные, радостные люди кричали “ура!”, кое-кто подкинул вверх кепки, словно путаясь обратить на себя внимание летчиков.
Шли связисты, пехотинцы…
— Ахмад, мне нужно поехать на Куйлюк, в один дом. Надо… Тот понимающе кивнул.
— Я, наверное, вернусь поздно…
— Хорошо, — согласился Ахмад.
— Будут разыскивать, скажи, что заехал к родственникам.
Горбыль не удивился приходу Силина. Он хотел уже шмыгнуть в кухню, но Силин остановил гостеприимного хозяина.
— Я с часок поработаю? Кое-что надо написать.
— Конечно, конечно, — торопливо разрешил Горбыль.
Силин больше часа сидел над своим вариантом первого донесения о дислокации
“При помощи своих новых знакомых, — писал Силин, — и личных наблюдений парада на Октябрьском празднике выяснил, что в Ташкенте расположены…” Силин указывал точные данные о боевой технике, которую видел сам, высказывал предположения о численности личного состава частей и подразделений Теперь эту бумагу он передаст в вагоне дачного поезда, ее еще раз обработают, зашифруют, и уже настоящий Васильев своей рукой перепишет.
Через несколько дней дезинформация о Ташкентском гарнизоне, как и сведения о подготовке диверсий на машинно-тракторных станциях, будут спрятаны в тайнике у телеграфного столба № 125. Связной должен, как было оговорено, прийти после праздника в конце ноября, в декабре.
Участникам всей операции было ясно, что связного, только ради сведений Васильева, не будут посылать через границу. Переход сопряжен с большими трудностями. И вероятно, связной получит не одно задание. И двинется к другим тайникам или по другим явкам.
Пока Силин работал в светлой, убранной гостиной, Горбыль продолжал приглушенно, на цыпочках, бродить по дому и при этом умудрялся грохотать. Когда стараешься делать все тише, что-нибудь трахнется, даже разобьется. И Горбыль, видимо, грохнул тарелку, а потом, матерясь, собирал осколки в железный совок.
Даже эти мелочи действовали на нервы Силина.
Он понял, как устал за последние дни. Надо было все запоминать: имена, фамилии, города, районы.
Сейчас в донесении о параде должны быть точные цифры. После действительных, конкретных цифр, которые могли сообщить другие агенты, следовали комментарии и предположения, добытые якобы по слухам.
“Входят ли эти танкетки в какую-нибудь танковую часть, пока не выяснил. Говорят, есть артполк, но на параде участвовали только… Недели через три постараюсь собрать данные об автомобильной и других частях”.
Обстоятельно, с указанием фамилий и названий районов, где располагались МТС, Силин описал все, что услышал в последнее время от Ахмада.
Эта бумага была в первую очередь донесением для ГПУ. Теперь начнется огромная работа по проверке указанных людей, по пресечению диверсий на машинно-тракторных станциях в Узбекистане и Туркмении. Продуманно, постепенно входили в доверие к местным властям, к руководителям, к крестьянам тихие, незаметные, как Ахмад, люди.
Ползут приказы, указания, советы от главарей туркестанской эмиграции, от белогвардейских организаций, которые все, несмотря на разницу в национальности, религии, берут вежливо, с поклоном корм из рук английской и других разведок.
Щедры хозяева. Не каждая копейка на учете. Выдали 5 тысяч рублей. Вначале Силин не знал, что с ними делать. А уже дважды Ахмад обращался за деньгами. Сверкает зубами, смотрит дружески, безвинными очами.
— Решили за пловом посидеть…
Кроме плова, покупает анашу. Сам затяжку–вторую, больше для видимости… А двух молодых трактористов, которых таскает за собой, приучает к этому страшному зелью. Потом свяжет парней по рукам-ногам, втянет в любую авантюру.