Искатель. 1989. Выпуск №1
Шрифт:
Трошин не хотел, чтобы супруги Азаркины сейчас оказались вместе.
Происходящее невероятно тяготило Сокольникова. Азаркина же он сейчас почти ненавидел.
— Ты что, с ума сошел, — напустился на Сокольникова Трошин, едва тот вернулся. — Захотел все дело развалить? Может, ты ей еще консультации будешь давать, как себя на следствии вести?
— Она же совершенно не понимала, что этого делать нельзя, — раздраженно возразил Сокольников. — Откуда ей знать, что продажа золота с рук — это уже преступление?
— Незнание закона не освобождает от ответственности, — процитировал Трошин. — Тебе это
И поскольку Сокольников больше не обнаруживал намерения возражать, Трошин закончил более спокойным, назидательным тоном:
— Этому, друг любезный, тоже надо учиться. Нужно уметь ориентироваться в обстановке.
Такие науки Сокольникову совсем не нравились, но говорить об этом он не стал и только спросил:
— Дальше чем будем заниматься?
— Все по порядку, — заверил Трошин. — Сейчас возбудим дело, следователь нам уже выделен, я позаботился, пока ты за Азаркиной ездил. Ты его, кстати, знаешь, — это Гайдаленок. Нужно искать монеты. Ты вот Азаркину жалеешь, и чисто по-человечески я тебя понимаю. Но подумай: кто у нее покупал золото? Тоже несчастные люди? Тоже будем жалеть? Вот когда мы их прижмем, ты на них полюбуешься. Понимаешь, о чем говорю?
В чем-то Трошин был прав. Но правота эта так тесно перемешивалась с тем, что Сокольникову было чуждо и неприятно, что отделить одно от другого, казалось, не было никакой возможности. Это и удручало Сокольникова.
Трошин аккуратно вшил объяснение Надежды в новенькую картонную обложку и поднялся.
— Я займусь всеми организационными вопросами, а Азаркину приглашу сюда. Нехорошо, что она без присмотра у нас. Мало ли что! Ты с ней посиди.
Сокольникову тяжело было сидеть наедине с Надеждой. Он все старался отделаться от неподходящих мыслей, твердил себе, что поступает так, как предписывает закон, и по-другому поступать просто не вправе, но сомнения не покидали, и, пожалуй, впервые Сокольникову захотелось снова оказаться в своем КБ перед кульманом.
Надежда сидела молча и только изредка поглядывала на часики и робко на Сокольникова. Он сразу чувствовал этот взгляд, подсознательно напрягался и начинал ожесточенно шелестеть бумагами.
Всего раз она сказала негромко:
— Мама Сашеньку уже из садика привела…
События между тем развивались так, как им было предписано инструкциями и нормативными документами. Вскоре пришел Гайдаленок, чтобы наново допросить Надежду Азаркину. Пока он этим занимался, Костин собрал оперативную группу, образованную по случаю предстоящего расследования. Кроме Трошина и Сокольникова, туда вошел Витя Коротков — медлительный, сонный с виду инспектор продовольственной группы, и отдельский ветеран Демченко, который дохаживал до пенсии последний год и был очень недоволен тем, что ему придется сегодня работать допоздна.
Надо сказать, что в деле Трошин смотрелся. Он сейчас казался даже значительнее Костина. Говорил убедительно, лаконично и не более того, что следовало сказать в данную минуту. Фамилии покупателей золота, например, до сих пор не называл, хотя ясно дал понять, что они уже установлены. Одного из этих покупателей, как выяснилось, Сокольников и должен был вместе с Витей Коротковым привезти в отдел.
На обыск к Азаркиной вместе с Трошиным выпало ехать старику Демченко. Собственно, стариком он был только по милицейским меркам — лет пятидесяти с небольшим, сухой и вполне крепкий. Демченко задание не понравилось, и он немедленно принялся бурчать, что он не лошадь и не палочка-выручалочка, и молодым не вредно побегать с его…
— Знаете что, хватит, Михаил Федорович, — строго сказал Костин, и Демченко, надувшись, замолчал.
Первыми ушли собираться Трошин и Демченко. Тогда Костин выбрался из-за стола и усмехнулся.
— Сокольников, ты знаешь, за кем сейчас поедешь?
— Я думаю, какой-то работник станции техобслуживания?
— Представь себе, работник этот не кто иной, как известный тебе Зелинский.
— Здорово! — Сокольников был действительно ошарашен.
— А ты сомневался! — укоризненно сказал Костин. — Тут мне Трошин поведал о твоих колебаниях. Запомни, Сокольников, если все делается по закону, то ничего не делается зря. Вот тебе наглядный пример. Только брать его нужно осторожно, потихоньку. Он с работы выйдет, вы его аккуратненько и пригласите.
— А второй покупатель кто?
— Трошин сейчас окончательно выяснит. Какая-то продавщица. Есть домашний телефон…
Трошин отворил дверь без стука, стремительно подошел вплотную к Костину и что-то негромко сказал.
— Да-а! — Костин изумленно поднял брови и покачал головой. А потом еще почесал затылок. — Интересная новость.
Трошин снова заговорил с ним, склоняясь к самому уху. Костин слушал и сосредоточенно размышлял.
— Кое-что переиграем, — объявил он. — На обыск к Азаркиной поедет Демченко и Сокольников. Демченко — старший.
— А как же Зелинский? — обеспокоился Сокольников, но Костин его утешил.
— Зелинский — утром. Возьмете его от дома, по пути на работу, До утра времени много, в самый раз успеете.
Очень невеселая процедура — обыск. И для обыскиваемых, и для тех, кому приходится его проводить.
Когда Демченко, действуя в точности по установленному порядку, зачитал вслух постановление и предложил предъявить и выдать «деньги — ценности — оружие — наркотические вещества», Надежда торопливо поднялась с диванчика, где сидела в покорной отрешенной позе и принесла пластмассовую коробку с остатками теткиного наследства.
— Вот, — сказала Надежда, — а никаких наркотических веществ у меня нет.
Не Демченко и Сокольникову предназначались эти слова, а понятым — двум женщинам из квартиры напротив, которых пригласили поприсутствовать. Сильно смущенные и подавленные происходящим, понятые торопливо закивали головами, но произнести что-то вслух не осмелились.
— Я понимаю, — заверил Демченко, — это так полагается говорить по протоколу. Надо соблюсти, так сказать, формальности. Вы вот что, женщины, — повернулся он к понятым, — хочу предупредить: никаких разговоров разносить не надо. В жизни всякое случается. Бывает, что и приходится нам потом извиняться. Разберутся, и окажется, что нет ничего такого. Так что попрошу воздержаться!