Искатель. 1994. Выпуск №5
Шрифт:
— До следующего гребня, — крикнул я в ответ.
Не знаю, услышал лейтенант меня или нет, поскольку, проговорив последнее слово, он тут же натянул маску, но, похоже, все понял, потому что потравил верёвку, закрепленную у меня на поясе, позволив мне идти дальше. Последние два с половиной часа Хансен, Роулингс и я, меняя друг друга, по очереди шли впереди, трое остальных, держась за веревку, следовали в десяти ярдах за нами — мы решили идти так, чтобы остальные в случае необходимости могли прийти на помощь ведущему. А необходимость один раз уже возникла — когда Хансен, поскользнувшись на вздыбленной льдине, упал
Прижавшись друг к другу, мы укрылись под ледяной стеной, а в каких-нибудь четырех футах над нашими головами свирепствовал ледяной шторм. Роулингс, сидевший слева от меня, сдвинул на лоб очки и стал колотить себя по груди кулаками, пытаясь сбить примерзший к меху лед. Я поймал его за руку.
— Оставьте в покое.
— Что оставить? — голос Роулингса под маской звучал глухо, однако я слышал, как у него стучат зубы. — Этот проклятый панцирь весит не меньше тонны. Я вам не цирковой силач, чтобы таскать такую тяжесть, док.
— Он защищает вас от ледяного ветра. Дайте-ка я лучше взгляну на ваши лицо и руки.
Я проверил, нет ли у него и других обморожений, а Хансен осмотрел меня. Нам повезло. Мы посинели от холода, но не обморозились. Меховая одежда у моих товарищей была явно хуже моей, но все же довольно теплая. По их лицам и дыханию я понял, что силы у них почти на исходе. Пробиваться сквозь ледяной шторм было все равно что идти против бурного потока жижи — это здорово изматывало, тем более что мы не просто шли, а, то и дело натыкаясь на глыбы расколовшегося льда, карабкались вверх, съезжали вниз, скользили и падали.
— Всем, думаю, ясно, — проговорил Хансен, судорожно ловя ртом воздух, — мы не сможем тащить все это дальше, док.
Я стянул рюкзак и вытащил фляжку со спиртом.
— Передохнем минут пятнадцать, не больше. Иначе совсем окоченеем. А пока давайте глотнем из фляги.
— А я-то думал, врачи не рекомендуют употреблять это дело на морозе, — нерешительно заметил Хансен. — Поры, дескать, расширяются или что-то в этом духе.
— Но это не спирт, а шотландское виски, — возразил я.
— С этого и надо было начинать. Дайте-ка сюда. Роулингсу и Забрински совсем чуть-чуть, они непьющие. Что там у тебя, Забрински?
Забрински вытащил «уоки-токи», антенну и, засунув наушник под капюшон своей парки, что-то говорил во встроенный в рацию микрофон, прикрывая его ладонями. Он был хорошим радистом, вот я и отдал ему «уоки-токи» перед тем, как мы покинули подлодку. Забрински никогда не шел впереди — ударься он об лед или упади в воду, неминуемо вышла бы из строя рация, которую он нес на спине, и тогда нам пришел бы конец.
Следующую милю мы преодолели меньше чем за полчаса. Теперь идти было гораздо легче: пак стал более ровным, хотя то тут, то там все равно попадались ледяные глыбы. С другой стороны, все, за исключением Забрински, порядком измучились и, спотыкаясь чуть ли не на каждом шагу, падали. Я знал, что
Внезапно неистовая дробь мельчайших льдинок, колотившихся о мою маску и заиндевевший мех парки, утихла, ветер ослаб, и я увидел перед собой стену ледяного хребта, более высокого, чем тот, за которым мы укрывались последний раз. Я подождал остальных, попросил Забрински связаться с «Дельфином» и налил всем из фляжки — больше, чем в прошлый раз. Это было необходимо: Хансен и Роулингс вымотались до крайности, они дышали часто и неглубоко, и воздух со свистом врывался и вырывался у них из легких. Впрочем, вскоре я заметил, что сам дышу так же, и мне с огромным усилием удалось сдержать дыхание на несколько секунд, чтобы проглотить виски.
Забрински, прикрыв ладонями микрофон, уже разговаривал с «Дельфином». Через минуту он снял наушники и, выключив рацию, сказал:
— Не знаю, то ли мы и впрямь бывалые, то ли нам просто повезло, а может, и то, и другое… Но они говорят, что мы идем прямо по курсу.
Он опорожнил стакан, который я ему протянул, и удовлетворенно крякнул.
— Это — хорошая новость. А теперь плохая. Края полыньи, в которой стоит «Дельфин», начинают смерзаться. Причем довольно быстро, и капитан думает, что часа через два им придется погружаться. Во всяком случае, не позже. А эхоледомер не работает.
— Эхоледомер? — переспросил я, почувствовав себя в глупом положении. — А что, лед…
— Да, дружище, — устало проговорил Забрински. — Вы не поверили штурману, доктор Карпентер. Вы для этого слишком умны.
— Зато теперь все просто и ясно, — безрадостно заметил Хансен. — «Дельфин» погружается, лед смыкается. Мы — здесь, «Дельфнн» — внизу, между нами — толща льда. Скорее всего, они уже никогда нас не найдут, даже если починят эхоледомер. Как вы думаете, нам лучше сразу лечь и умереть или еще часика два поболтаться?
— Какое горе! — подал голос Роулингс. — Я имею в виду не нас лично, а ту огромную потерю, которую понесет американский военно-морской флот. Думаю, лейтенант, я не ошибусь, если скажу, что мы трое были прекрасные парни. По крайней мере, вы и я — Забрински, по-моему, уже давно достиг предела совершенства.
— А меня сейчас пугает другое, — съязвил Хансен, — ваша беспросветная тупость. А еще моряки! Доктор Карпентер считает, что мы должны вернуться без него, — продолжал он, поразив меня своей самоуверенностью. — Доктор Карпентер не повернет назад даже за все золото Форта Нокс. [2]
2
Военная зона в штате Кентукки, где хранится основной золотой запас США.