Искатель. 2009. Выпуск №6
Шрифт:
— Не знаю, не знаю…
Все уставились на Манина, который развел руками и потом схватился за трубку затренькавшего телефона.
Глафира взяла дочь за руку:
— Пошли, Наталка…
Главбух посмотрела им вслед, глянула на Манина, который пожал плечами, и подошла к другому телефонному аппарату:
— Петр, это ты? Где твое заявление?..
Вскоре она с уже подписанным управляющим заявлением спустилась к кадровичке:
— В приказ с сегодняшнего дня!
Сидевший напротив кабинета кадровички юрист слышал, как бранилась Глафира. Куда-то звонила и поливала на чем свет стоит управляющего, забывшего про своего партийного товарища, и паршивку главбухшу.
Слушал, слушал, а потом не выдержал и на весь зал сказал:
— Мешаете работать!
Глафира выглянула:
— А, это ты…
Потом закрылась на замок и до конца рабочего дня не выходила.
От входных банковских дверей по вымытому до блеска мраморному полу тянул слабый ветерок. В зале привычно галдели. На потолке потрескивали лампы дневного света и стрекозами жужжали подвесные вентиляторы. Где-то ниже пола лязгала сейфовая дверь — это в хранилище уталкивали в сейфы очередную партию долларов.
— Тарас Леонтьевич, — Глафира подсела к юристу и кончиками пальцев провела по его руке, — вы, как настоящий мужчина, должны мне помочь…
Тарас Леонтьевич, вздрогнув, осторожно вытянул руку из-под Глафириной ладони и, удивленный таким поведением, произнес:
— Конечно, конечно…
— Припоминаю, как в свое время мы за родственные связи ругали руководителей, которые брали на работу жен, племянников.
— Было такое…
— Теперь у нас вот Вероника Семеновна хочет своего родственничка взять… Вот вы, как юрист, как на это смотрите?
— Смотрю, — произнес и добавил: — Никак.
— Так вы с ней заодно?
Тарас промолчал.
— Вы должны сходить к управляющему и ударить кулаком по столу, что так делать нельзя!
— Это раньше нельзя, а теперь можно! Хоть всю родню вокруг себя пущай сажает…
— Вот именно: пущай, — выделила «щ». — Ни рожна-то вы ни в мужском деле, ни в юридическом не смыслите!
Стукнула костяшками пальцев по принтеру.
— Осторожно! Техника дорого стоит! — успел лишь сказать Тарас скрывшейся в проходе кадровичке.
Монотонный гудеж в зале пронзил крик:
— Ай!..
— Что там?.. — к кассе кинулся милиционер с автоматом.
— Ой, девочки мои! Не могу… Мышь, такая лохматая, с длинным хвостом… туда вон под мешки нырнула…
— Ай! Ай! — полетело следом.
— Во дела, мыши по мешкам шарят. Доллары, видать, всех интересуют! Съедобные… — тихо засмеялся юрист.
Почувствовав отделение слюны во рту, потянулся к портфелю, в котором таился собранный женой пакетик с бутербродами. Раскрыл пакетик, в котором коричневели хлебные корочки. Жуя бутерброды, смотрел на раскидистые кроны за окном и с опаской поглядывал на дверцу кабинета кадровички.
— Нашел себе буфет! — поводя носом, выскочила из кабинета Глафира. — Это же банк, а не кафетерий!
Тарас поперхнулся. Спрятал недоеденный бутерброд в портфель. А съел уже перед самым уходом домой, наклонив голову под стол и присматриваясь к углам, не появятся ли и у него мелкие грызуны.
Работа у Тараса Леонтьевича была не тяжелая. Это не на заводе слесарить до тех пор, пока не подкосятся ноги; не на стройке надрываться, таская кирпичи; не крутить баранку грузовика до мозолей на руках… А сиди в тепле, покачивайся в кресле и с умным видом щелкай юридические кроссворды.
Хотя Тарас Леонтьевич и не очень любил свою профессию, но ее блага использовал сполна. Когда-то несколько лет просидел на инструкторском стуле в райкоме — райском уголке; потом на сиденье юрисконсульта в сельхозкомбинате — помидорно-огуречном раю; и теперь вот на очередной благодатной подставке.
— Тарас Леонтьевич! — милиционер направил черную дырочку автомата на юриста.
Юрисконсульт вздрогнул:
— Меня-то за что?
Рядом с милиционером стоят тщедушный мужичок с перетянутой резинкой косичкой на затылке.
— Хотят открыть в нашем банке счет.
— А… Милости просим… Проходите. — Юрист расстегнул на своей руке хлястик наручных часов и развернул к посетителю стул.
«Баптист, что ли?.. Или кришнаит?.. Теперь развелось их…» — обратил внимание на блеск жирных волос гостя.
Тщедушный снял с косички резинку, расправил и распушил лоснящиеся волосы:
— Я отец Феофил, священник храма Кирилла и Мефодия. Сейчас, сами знаете, какой бум с пожертвованиями. И вот моему храму понадобился счет для перечислений.
Среди знакомых Тараса Леонтьевича батюшек не было. Он сам в свою райкомовскую бытность ловил крестивших в церквях детей комсомольцев и потом песочил их на чем свет стоит. А теперь наступили иные времена, и все потянулись к ранее гонимому. Словно чувствуя и свою вину, Тарас заявил:
— Вот крест, счет откроем!.. Только у шефа добро надо получить.
Снял с аппарата малиновую трубку:
— Борис Антонович! К вам можно с батюшкой зайти?
— С кем-кем?
— С отцом.
— Чьим, моим?..
— Да вы не поняли, священником.
Юрист застегнул на руке хлястик наручных часов, и они вместе со священником прошли в зал, в котором к окошечкам касс обменника тянулись очереди. Юрист подумал, что батюшку покоробит непомерная торговля валютой, но тот как ни в чем не бывало прошагал мимо.
У задымленного кильдима с милицейской охраной Глафира Львовна отчитывала сержанта:
— Когда я вас приучу курить на улице? Устроили здесь дымовуху! Дышать совсем нечем…