Искатель. 2009. Выпуск №6
Шрифт:
В домах в военные годы на елку вешали игрушки, которые делали своими руками. Из раскрашенной бумаги мастерили хлопушки, клеили кольцами гирлянды, нарезали серпантин. Неплохо смотрелись картонные петушки и другие зверушки. Грецкие орехи в серебряной фольге и конфеты на ниточках были и украшением, и подарками с елки. В этот раз родители купили несколько настоящих стеклянных елочных игрушек, среди которых были три больших цветных шара и один молочного цвета. Но зато он мог светиться в темноте. И еще они подарили мне и Иришке по гирлянде разноцветных лампочек на елку. Радости нашей не было предела.
Этот Новый год мы решили встретить вместе двумя семьями. Об исчезнувших Фроловых
Наступил последний день года. Елка была уже наряжена. В одиннадцать часов вечера все собрались за столом в нашей комнате. Отец налил нам с Ирой в стаканы лимонад, женщинам в фужеры красное вино, а себе и соседу в рюмки водку. Провозгласили тост за победу в войне, за Родину, за Сталина. Все выпили. Начали закусывать. Стрелка больших настенных часов показывала без четырех минут двенадцать.
В этот момент во входную дверь позвонили. Сначала два звонка — это к нам. Затем, с небольшой паузой, три — к соседям. Мужчины удивленно переглянулись и вместе пошли открывать. Через некоторое время распахнулась дверь нашей комнаты, и все обомлели. На пороге стоял Дед Мороз.
В то время такой платной услуги еще не было в помине, и мы, естественно, растерялись. Я видел Деда Мороза на елке в Колонном зале в прошлом году, но у того была ватная борода, ватная шапка, ватный воротник шубы и деревянный посох, обвитый фольгой. Сейчас перед нами стоял самый настоящий Дед Мороз. В собольей шапке, покрытой инеем, в шубе с таким же воротником, с ледяным посохом и мешком за плечами. У него была окладистая каштановая, с проседью, борода и густые брови, из-под которых на нас внимательно смотрели добрые глаза.
— С Новым годом вас всех, люди добрые, — густым басом пророкотал он.
— С Новым годом, Дедушка Мороз, — как в детском саду, слаженным хором ответили мы.
— Вот я подарки вам принес. Примите, не обессудьте. Только не стойте близко ко мне, а то простудитесь, ведь я Дед Мороз.
Действительно, в метре от него веяло ледяным холодом, как из ледника.
— Ничего, я не задержу, замерзнуть не успеете, — добродушно проворчал он, снял со спины мешок и стал вынимать из него подарки. Одарив всех, он поклонился в пояс, предупредил, что «провожать не надо», и пошел к двери, но, не доходя до нее, растворился в воздухе. Мы едва успели прокричать вслед слова благодарности.
— Что это было, Петя? — растерянно спросила мама у отца.
— Ничего не понимаю.
— От него веяло таким холодом.
— Я это тоже почувствовала, — поддержала ее Катя, мама Мальвины.
— Я тоже, — подтвердил ее муж.
Мы с Иришкой переглянулись и добавили хором:
— И мы тоже.
— Прямо мистика какая-то, — пробормотал мой отец.
— Смотрите! — воскликнула Катя и кивнула головой на стол.
Бутылка шампанского вся покрылась инеем.
— А там смотрите! — звонким голосом закричала Ира, показывая рукой на елку. — Снег, настоящий снег!
На зеленых лапах елки лежал и не таял снег.
— Этого не может быть, — решительно заявил папа, подошел к елке и набрал пригоршню снега. — Он правда настоящий.
— Может, может! — закричала Ира и захлопала в ладоши.
А подарки! Мы забыли о подарках! — воскликнула Катя.
Мне досталась коробка из какого-то странного голубоватого материала, не похожего ни на картон, ни на кожу, ни на что другое. Перевязана она была витым многоцветным, похожим на шелковый шнуром. Такая же коробка, только значительно больше, была подарена Иришке. Развязав и открыв свою коробку, я обомлел. Передо мною лежали, переливаясь под светом люстры и слепя глаза, длинные и узкие, как ножи, коньки. Это были знаменитые «норвежки», да еще прикрепленные к ботинкам желтой кожи. О таком я и мечтать не смел. С восторгом прижав коньки к груди, я посмотрел на родителей и прошептал: «Кажется, мне подарили «норвежки». В эту секунду мы услышали рыданье Ирочки. Перед ней в открытой коробке на полу стояла огромная кукла. Никогда в жизни, ни до, ни после, я не видел такой невыразимо прекрасной куклы. Она была одета в длинное бархатное платье глубокого темно-синего цвета, со стоячим воротничком, скрепленным бриллиантовой заколкой. Из-под платья выглядывали носочки серебряных туфелек. На голове бархатная широкополая шляпа с такой же заколкой. Но больше всего притягивало лицо куклы. Оно было живое! Матовая кожа лица, яркие пухлые губы, огромные черные глаза, толстая коса ниже пояса, перекинутая через плечо, и эта поразительная неземная красота! Глаза куклы сияли живым блеском, а кожа источала едва ощутимое сияние.
Все собрались за спиной рыдающей Иришки и, потрясенные, смотрели на куклу. Катя прижала головку дочери к своей груди:
— Успокойся, доченька, успокойся. Кто же от таких подарков плачет?
— Я где-то уже видела это лицо, — задумчиво сказала мама.
— И я тоже, — подтвердила Катя.
— Неужели это мне? — Иришка обвела всех заплаканными, но сияющими глазами.
— Тебе, дочурка, тебе, — успокоил ее отец. Он достал из коробки куклу и вручил ее дочери.
Девочка крепко схватила ее и, прижав тоненькими ручками к груди, вдруг залилась громким счастливым смехом. Теперь заплакала мама Иры:
— Надо же. За столько лет первый раз слышу, чтобы она смеялась. Счастье-то какое!
Постепенно все успокоились, и взрослые рассмотрели свои подарки. Мой отец получил великолепную курительную трубку вишневого дерева. Она была большая, изогнутая, с вместительной чашечкой, окантованной черненым серебром, и такой же крышечкой. Отец, заядлый курильщик, был очень доволен. Папа Иры, рыбак, стал обладателем уникального спиннинга, о существовании которого он только слышал, но иметь не мог и мечтать. Обе мамы заахали, когда развернули свои пакеты и обнаружили в них по отрезу на платья из невиданного переливающегося материала. Короче, все были счастливы, но растеряны и потрясены случившимся.
— А Новый год! Мы совсем забыли про Новый год. Он, наверное, уже давно наступил, — спохватился папа.
Все посмотрели на часы. Стрелки показывали без четырех минут двенадцать.
— Они что, остановились? — удивилась Катя.
— Но маятник-то качается, — заметила мама и попросила отца включить репродуктор.
В это время диктор сообщил о подключении Красной площади. Затем раздался перезвон колоколов.
— Мистика продолжается, — пробормотал папа, разливая взрослым шампанское.
Все встали. Одновременно с первым ударом курантов стали бить и наши настенные часы.
— С Новым годом!
— С Новым годом!
Наступил Новый, 1949 год.
Старый Новый год мы в то время не отмечали, поэтому в этот вечер я лег спать как обычно. Не помню, что мне снилось, только разбудил меня голос кукушки. Было уже очень поздно. Родители крепко спали, а я сел в постели, протер глаза и стал чего-то ждать. Тут едва слышно прозвенел серебряный колокольчик, и комната стала наполняться лунным светом. Он сгущался все больше и больше, пока наконец из него не соткалась сначала призрачная, затем вполне реальная фигура девушки в длинном голубом платье. Это была Анастасия. В руке она держала небольшой золотой жезл.