Искатель. 2009. Выпуск №6
Шрифт:
— А скажите, — обратилась она к моряку, накрывшему лицо парусиной, — до противоположного берега далеко?
Парусина сползла: голубые глаза из-под черного чуба уставились на белоснежную славянку.
— Пять суток ходу… — Моряк приподнялся на локтях и глянул вдаль.
— Как заманчиво!
Моряк встал, и солнечные лучи заиграли по его вытянутой к даме шелушащейся от загара руке.
Вероника замерла в нерешительности, но ее нога сама занеслась над бортиком, пальчики оказались
Моряк сдернул канат со сваи, перешагнул через скамью к штурвалу. Что-то дернул внизу: ботик задребезжал и, разгоняя волны, устремился в открытое море.
В грудь Вероники дуло, волосы трепало, в лицо брызгало. Ей было хорошо. Так стоять, как казалось ей, она могла бы целую вечность, лишь бы только несло да несло…
Когда Иванчо — так звали моряка — подал ей руку, помогая подняться на пирс, она тронула замочек сумочки, но столкнулась с такой красноречивой улыбкой, что так и не открыла замок.
Гуляя вечером по набережной, по которой катались на бричках и велосипедах разновозрастные парочки, следила за одиноким яликом на полосе горизонта.
Уже рано утром снова была на пирсе… На этот раз они ушли в море далеко-далеко, туда, где не встретишь никого, кроме дельфинов.
— Иванчо! — теребила она вихры моряка.
Соленые губы двигались от ее лба по бровке носа к губам, подбородку, шее, груди…
Отныне ее редко видели в отеле: забежит, поинтересуется у портье, не звонил ли кто, нет ли почты, и снова к Иванчо, у которого хотя и был дом в горах, но он там жил только зимой, а все лето проводил в ялике на море.
Ей нравились в нем ясные глаза, просоленная кожа, эластичные мышцы, замедленный говор… И даже его откровения о женщинах, которых он перекатал на солнечном берегу видимо-невидимо — немок, чешек, датчанок, англичанок, шведок, финок, украинок, белорусок, — не очень задевали ее.
В эти дни он был только ее, и она — только его.
Как она смеялась, когда он о немках, чешках, датчанках, англичанках говорил «в них жару мало»; о шведках, финках, скандинавках — «те вообще как куклы»; и как было приятно услышать об украинках, белорусках, славянках — эти «по моей душе».
При одном появлении Иванчо глаза Вероники светились. А настроение ее портилось при мысли, что пройдет несколько недель и они расстанутся.
Вероника прижалась к Иванчо:
— Давай поедем ко мне… Я куплю тебе квартиру…
Иванчо перевел взгляд с гор на море.
— Понятно… Тогда я буду приезжать к тебе каждое лето…
Иванчо развел руками: сколько раз он слышал подобные обещания, и как редко они сбывались.
Глафира донимала управляющего:
— Вот мы корпим днем и ночью,
— А тебе что, жаба гложет? Сама все санатории объездила…
— Если бы…
— Чего ты от меня хочешь?
— А ты все равно не сделаешь… — Глафира сощурила свои маленькие глазки.
Голова Манина была забита своими проблемами. Поэтому он попросил:
— Глаш! Ты мне хоть день дашь вздохнуть?
— Чего захотел…
— Тогда мне вот скажи: где лучше отдыхать?
— Барбос… К Веронике собрался?
— Снова за свое… Меня интересует отдых тех, кто загранкой сыт по уши…
— Есть одна жемчужина: Гурзуф. Там парк двухсотлетний, бухта. Хотя можно и в крымский Карадаг. Но с сервисом похуже…
Борис Антонович узнал, какой особый уголок Гурзуф. Мало того, что он со змеиными татарскими улочками, низкими крышами, белокаменными дачами с венецианскими балкончиками, но и со скалистым побережьем со скалами Адаларами и припавшей к воде Медведь-горой.
Обложившись туристическими журналами, Манин набрал Хопербанк:
— Марианна Михайловна! Прошу прощения за звонок…
— Что-то случилось? — насторожилась Коркунова.
— Да нет, у нас все в порядке… Я вот по другому вопросу. Может, неожиданному для вас. Но за текучкой дел мы совсем забываем об отдыхе… Есть такое место в Крыму…
Язык у Бориса Антоновича был подвешен ладно, а уж в умении что-то преподнести ему могли позавидовать многие. Представив парящие в бирюзовых облаках лапы ливанских кедров, стекающие к фонтанам самшитовые дорожки, скальные гроты на морском зазеркалье, Коркунова глубоко вздохнула:
— Продолжай…
— А что? — осмелел Манин, — Вы ведь весь свет объездили. Все заморское посмотрели. А в Гурзуфе исконно наши места. В одной даче даже есть номер, где останавливался первый космонавт земли Юрий Гагарин… Номер люкс… Там жил маршал Шапошников…
Марианна Михайловна вздохнула еще раз:
— Маршалов нам не надо, а вот Юрочка…
Манин слышал, как она разговаривала по внутренней связи, а потом попросила перезвонить Президенту банка.
Перед Валерианом Валерьевичем Коркуновым Манин распинался вдвойне.
Приукрасил крымские достопримечательности на пределе словесных возможностей и на последовавший вопрос: «Сколько стоит гагаринский номер?» — выпалил:
— Там уже все оплачено!
Манин допускал, что хватил лишнего, но знал и другое: что его усердие не пройдет даром. Два дня, ни жив ни мертв, просидел в кабинете, ожидая реакции президентской четы.
И дождался.
Решение озвучила Марианна Михайловна:
— Борис Антонович, так что там с гагаринскими апартаментами?