Искатель. 2013. Выпуск №5
Шрифт:
— А может так быть?
Он рассмеялся, потом вздохнул, потом почесал ухо.
— Биоэлектрет с таким сильным и долгоживущим полем? Нет, ну, всякое может быть во Вселенной, но…
Вслед за «но» на меня с цепями и кастетами бросились его здравомыслие, научный скепсис и богатейший опыт. А я даже не стал ввязываться в драку — просто ничего не услышал. Ведь может быть всякое, а значит, и такое! И пусть все мои знания, аппараты и препараты — не больше, чем огарок свечи в огромном темном замке. Зато я знаю, какой чулан освещать…
— Слышал про опыты с гиппокампом крыс?
Лысый оторвался
— Каким гиппокампом? Опять загадки? Я уже перестаю понимать твою речь.
— Крысе вскрывают череп, а жизнь мозга поддерживают в растворе солей. При этом в мозг вводят электроды, которые посылают импульсы. За счет этого усиливаются связи между определенными нейронами — ну, нервными клетками…
Лысый внезапно метнулся в угол комнаты.
— Ты чего?!! Ты… Ты со мной такое хочешь?! Ну уж нет! Всему есть предел! Меня и так достали твои эксперименты.
Я рассмеялся:
— Это ты чего?! Кто ж будет тебе череп раскалывать?! Тем более что ты сам это делаешь…
— Я? — Он нервно почесал щеку, оставив на ней бурый след краски.
— Да, ты! Прибор, которым я водил вокруг тебя, называется анализатор электромагнитных полей. Я про него не ахти как много знаю, но он мне твердо сказал, что ты в некотором роде излучатель…
— Кто?
— Излучатель. Про поля, надеюсь, слышал? Линии электропередач, компьютеры, сотовые… Вот, если верить этому самому анализатору, такое поле есть и вокруг тебя. Причем не самое слабосильное. И оно действует на…
— Всех вокруг. Интересно, как поле может заставить человека думать так, а не иначе.
— Дай договорить! Во-первых, не думать, а вспоминать! А во-вторых, поле вообще много чего может! Может менять любые физиологические функции. Давление, пульс, слух, зрение. Может ослаблять внимание, вгонять в депрессию… Даже кожную болезнь вызывает — ты знал? Все зависит от того, какое оно и на что действует. По крайней мере, биоэлектрическая активность мозга от него может меняться — а значит, не так, как обычно, работают и память, и внимание, и психика. Это все — то, что мне известно сейчас, когда я погрузился в тему и начитался всякой всячины. А теперь — то, что я допускаю. Даже назвал бы это предварительным диагнозом, если это касалось бы моей области знаний. Но это касается той области, где не то что я — великие ученые умы еще ничего не решили…
— Ну говори уже, давай свой предварительный! — Лысый бросил кисть и яростно тер руки ветошью.
— Так вот. Я думаю, что твое поле хоть и слабосильное, но все же на близком расстоянии способно воздействовать на мозги окружающих — как электроды на крысу. В результате в этих мозгах возбуждаются нейроны, отвечающие за вторичную память. И вынимают из этой памяти… то, что из нее вынимается. То, что было записано на «жестком диске».
— А что — за то или иное воспоминание отвечают отдельные клетки?
Он даже сбил мне дыхание. Воткнул, понимаешь, свою мыслишку прямо между моими!
— Нашел… Нашел что спросить. Уфф!.. Я ведь не невролог! Хотя тут и невролог вряд ли что достоверное тебе скажет. Не договорились еще на этот счет. Одни считают, что информация действительно хранится в отдельных нейронах, другие — что она — в электромагнитном поле, которое производит мозг. Третьи…
— Понятно. — Лысый опустился на диван, как приговоренный к пожизненному опускается на скамью подсудимых. — И сделать, конечно же, ничего нельзя?
— Ну… Ну… Тут надо подумать. Ведь мы знаем теперь, где искать!
Он смотрел в пол, все так же теребя ветошь.
— А ведь мне уже тридцать семь.
— Но…
— Слушай, давно хотел тебя спросить! А как это — с женщиной? Когда по-настоящему…
Я пожал плечами, старательно — наверное, слишком старательно — изображая равнодушие.
— Да ничего особенного. Ну, почти так же, как и сам с собой. По крайней мере, нам, докторам, все одно.
— Неправда. Я видел. В интернете, в этих фильмах — там все по-другому.
— Да там актеры! У них понарошку…
— Понарошку?! — Он исподлобья посмотрел мне в глаза. — Это моя жизнь понарошку!
Я почувствовал себя освистанным клоуном. И почему я ждал, что он будет ликовать от моего открытия? Типичное заблуждение врачей — да и многих других ученых, наверное. У нас был в клинике такой случай. Рентгенолог обнаружил в носовой пазухе пациентки личинку — дрянь какую-то кампучийскую, которую она привезла с экзотического курорта. Выскочил из кабинета радостный, как будто ему «Нобелевку» дали. «Смотрите, говорит, — как хорошо она у нас получилась!» А тетка — в обморок…
— Ладно! — вдруг воскликнул Лысый. — Когда там у него вернисаж-то?
— Да уже вот-вот! — я был рад перемене темы. — Двадцать третьего, что ли… Сейчас посмотрю!
— Да я не об этом. Та работа, из спальни, выставляется?
— Не знаю. Но, судя по тому, что он торопится…
— Вот и отлично! Тогда к тебе просьба! Договорились — выполняй!
— О чем договорились-то?
— Все о том же! О картине, которую с ним напишу!
— А ты разве не написал? Это вот что такое?
— Остался последний штришок!