Искатель
Шрифт:
– У меня нет данных, – ответила она. – Могу, однако, сказать, что их наличие летом обеспечивает некоторую защиту от жары.
– Каким образом? – поинтересовалась я.
– Когда планета проходит близко от солнца, океаны начинают усиленно испаряться. Уровень моря может понижаться на тридцать метров. Влага уходит в небо, и возникает то, что вы видите сейчас: оптически непрозрачные грозовые облака, которые блокируют большую часть поступающего излучения.
Датчики сумели пронзить плотную атмосферу, и мы получили изображения – долины рек,
– Подозреваю, что океаны теряют воду, – сказала я. – Еще несколько миллионов лет, и они, вероятно, исчезнут.
– Похоже, в воде водятся крупные живые существа, – сообщила Белль.
– И они не замерзают? – удивился Алекс. – Что же тут с временами года?
– Продолжительность года – примерно двадцать один с половиной стандартный месяц. В течение девяти месяцев температурные условия вполне терпимы, даже комфортны. В те шесть месяцев, когда температура опускается ниже всего, океаны замерзают, но я не могу определить, на какую глубину, – вероятно, метров на сто. Это защищает их от чрезмерной потери тепла.
– И морские существа, таким образом, выживают?
– Да.
– Можешь сказать, как они выглядят?
– Нет. Я различаю движение, но подробностей пока нет.
На планете не наблюдалось ни жилья, ни признаков того, что на нее ступала чья-нибудь нога. Сушу покрывала растительность, что-то вроде джунглей. Крупных наземных животных мы не увидели – и вообще каких-либо животных.
Мы опустились на низкую орбиту, и Алекс уставился на планету. С такой высоты она выглядела теплым, приятным, идиллическим местом, прекрасно подходящим для основания колонии.
По планете было разбросано несколько клочков пустыни, но почти всю остальную сушу покрывали джунгли.
– Не понимаю, – сказала я. – Планета регулярно оказывается на расстоянии вытянутой руки от солнца. Как выживает вся эта растительность? Почему планета не превратилась в пустыню или даже в обугленный камень?
– Периодическое приближение к солнцу создает жаркий, влажный климат: то, что нужно для появления джунглей. И, как я уже говорила, облака эффективно защищают от тепла.
Алекс думал совершенно о другом.
– Белль, ты видишь какие-нибудь признаки цивилизации? Здания? Дороги? Может, пристань? Хоть что-нибудь?
– Ответ отрицательный. Естественно, на сканирование всей планеты потребуется время.
– Естественно.
– В данный момент температура в средних широтах составляет от двадцати трех до пятидесяти градусов по Цельсию, – сообщила Белль.
– Жарковато, – заметил Алекс.
– Атмосфера состоит из азота, кислорода и аргона. Пригодна для дыхания. Возможно, содержание кислорода выше привычного. Давление на уровне поверхности – где-то в пределах тысячи миллибар.
– Как дома.
– А почему бы и нет?
Алекс смотрел на джунгли.
– Что скажешь, Чейз?
– Не могу представить, чтобы кто-то захотел здесь поселиться.
В воздухе возникла Белль, принявшая облик пожилой библиотекарши или доброй бабушки: морщинистое лицо, седые волосы, ободряющая улыбка.
– Отмечаю вулканическую активность в южном полушарии.
Мне нужно было с кем-то поговорить, и я вызвала аватар Гарри Уильямса. Он появился в кресле справа от меня, непринужденно улыбнулся и поздоровался. Уильямс – или, по крайней мере, его аватар – отличался высоким ростом. Он окинул взглядом мостик, словно свою собственность.
– Отличный у вас корабль, – сказал он. – Жаль, что у нас таких не было.
Белая куртка с высоким воротником резко контрастировала с темной кожей. Он был одет так, словно собрался прогуляться по парку. Взгляд и очертания нижней челюсти говорили о решительности – вставать у него на пути, безусловно, не стоило.
– Где мы?
– Тиникум две тысячи сто шестнадцать.
– Где?
Опознать звезду по обозначению он никак не мог – система каталогов с тех пор не раз менялась. Я показала на иллюминатор.
– Мы полагали, что это может быть Марголия.
– Не знаю, – ответил он.
Я показала ему несколько снимков, сделанных с близкого расстояния. Джунгли. И снова джунгли.
– Нет, – сказал он. – Это не она. Марголия – планета вечного лета. Зеленая, влажная, с высоким небом, густыми лесами и обширными океанами.
– Жаль, что вы не знаете, где она находилась.
– Мне тоже.
– Вы узнали бы ее, если бы увидели?
– Нет. У меня нет никаких данных о ней. – В его взгляде промелькнула боль. – Почему вы решили, что она находится в этой системе?
Я попыталась объяснить, но он лишь отмахнулся:
– Неважно. Это не она. – Он немного помолчал. – Марголия. Так вы ее называете? Нашу планету?
– Да. Думаю, да.
– Могло быть и хуже. Он был великим человеком. Вы его читали?
– Честно говоря, нет.
– Он был философом, жившим в двадцать пятом веке. И премьер-министром Британии.
– Что же вас в нем привлекало?
– Он подходил ко всему с точки зрения здравого смысла. Никаких сложных абстракций, никаких священных текстов. Отказ признавать чей-либо авторитет. Как говорили в свое время, предъявите доказательства.
– Звучит вполне разумно.
– «Никогда не теряйте чувства реальности. Жизнь отдельного человека коротка и в конечном счете незначительна, – говорил он. – Сегодня мы – дети, а завтра нас уже нет. Поэтому старайтесь прожить разумно тот миг, что отведен нам, проявляйте сострадание, а когда придет ваш час, не разыгрывайте представлений. Никогда не забывайте, что отпущенная вам горстка часов – величайший дар. Используйте эти часы с умом, не тратьте их зря и помните, что появление на свет само по себе не дает вам никаких прав. Главное – жить свободно. Быть свободным от общественных и политических ограничений. Если душа действительно существует, все это наверняка ее составляющие».