Искатель
Шрифт:
– Алекс, почему бы нам не пойти прямо на корму? Может, нам удастся выяснить, что случилось.
Он отошел в сторону, пропуская меня:
– Веди.
Вид у него был необычно подавленный. Алекс достаточно самонадеян и знает себе цену, хотя и старается не показывать этого другим. Но в первый час, проведенный нами на борту «Искателя», я не замечала за ним ничего такого. Увиденное ошеломило его.
По пути к корме мы находили все новые обломки и части тел – трудно было понять, скольких пассажиров мы встретили. Мы обнаружили душевые с туалетами, кают-компании,
Внутренние шлюзы были заперты: вероятно, они закрылись, когда взорвались двигатели. Но кто-то – скорее всего, Уэскотты – прожег их насквозь.
– Похоже, в передней части больше нет повреждений, нанесенных во время катастрофы, – сказала я. – Любой, кто находился на борту, мог оставаться в живых до истощения запасов воздуха.
В кормовой части двери отстояли дальше друг от друга. Открыв одну из них, мы увидели нечто вроде противоперегрузочной камеры. Двадцать ложементов, по четыре в каждом из пяти рядов.
И все они были заняты.
Господи.
Я вспомнила слова Мэтти Кленденнон и ее серо-зеленые глаза, расширенные от ужаса: «Мертвый корабль. На нем остались все».
Большинство тел до сих пор были пристегнуты ремнями, но конечности оторвались от них и парили в пространстве. Некоторые трупы висели свободно.
Теперь мы поняли, кто был на корабле.
– Дети, – сказал Алекс.
В последующие несколько минут мы нашли еще три таких же помещения, и все были заполнены телами детей. Уходя, мы закрыли за собой двери.
Добравшись до машинного отделения, мы облегченно вздохнули. Переборку сорвало взрывной волной. Главные двигатели почернели, но внешне выглядели относительно целыми. Межзвездный двигатель разнесло на куски. Повреждения были крайне обширны, а о характеристиках корабля мы ничего не знали: понять, что произошло, было невозможно.
– Вероятно, они пытались войти в гиперпространство либо выйти из него, – сказала я.
Алекс кивнул.
– Впрочем, это не имеет значения, – добавила я.
– Нет, – возразил Алекс. – Имеет. Если мы сумеем выяснить, что случилось, возможно, нам удастся определить местонахождение Марголии.
Спорить я не стала, хотя в тот момент местонахождение Марголии меня не слишком интересовало. Я знала, что дети погибли тысячелетия назад и испытывать какие-то чувства по этому поводу просто глупо. И все же я упорно думала о том, что происходило на корабле в последние мгновения перед катастрофой.
– Не стоит, – заметил Алекс. – Все закончилось слишком быстро.
Мы смотрели сквозь разорванный корпус на звезды, на близлежащий газовый гигант, на далекое солнце: с такого расстояния оно выглядело яркой звездочкой на небосклоне. Высунувшись наружу и посмотрев в сторону носа, я увидела «Белль-Мари».
– Как это могло случиться? У тебя есть объяснение? – спросил Алекс.
– Нет. – Я покачала головой. – Пассажиры были пристегнуты, а значит, корабль совершал некий маневр. Это все, что можно сказать наверняка.
Мы спустились на нижние палубы и пошли по коридорам. По пути нам встретился спортивный зал с тренажерами, позволявшими бегать, крутить педали или имитировать поднятие тяжестей. Судя по их устройству, искусственной силы тяжести на корабле не было. Я справилась у Белль: оказалось, что ее научились создавать лишь столетия спустя после гибели «Искателя».
Большинство тренажеров были прикреплены к палубе и переборкам, но некоторые парили в пространстве вместе с полотенцами и тренировочными костюмами.
Противоперегрузочные камеры в передней части, вдали от поврежденных секций, были пусты. Шлюзы защитили их – на какое-то время. Нам постоянно попадались плавающие человеческие останки.
Становилось ясно, что «Искатель» действительно был загружен под завязку. Девятьсот человек. Неужели все они были детьми?
– Куда они летели? – поинтересовалась я. – Вряд ли корабли, которые совершали первые полеты к колонии, возили в основном детей.
– Эвакуация, – сказал Алекс.
– Откуда?
– Понятия не имею. – Он оттолкнул что-то, повисшее перед его шлемом. – Здесь все происходило не настолько быстро.
Я поняла, что он имеет в виду. Об этом не хотелось даже думать.
Алекс приложил руку в перчатке к переборке, словно желая выведать ее тайны.
– Откуда они летели?
У нас заканчивался запас воздуха, и мы вернулись на «Белль-Мари». Мы почти не разговаривали. Будь моя воля, мы бы все отменили и отправились домой. Пусть этим занимается разведка или кто-нибудь еще. Странно: я бывала с Алексом во множестве подобных мест, но такого еще не испытывала. И вряд ли когда-нибудь испытаю.
Но Алекс был полон решимости выяснить, что произошло. Поэтому примерно через час, приняв душ, мы взяли свежие баллоны с воздухом и вернулись на «Искатель».
Первую остановку мы сделали на мостике – как выяснилось, тот располагался на четвертой палубе. Он оказался меньше, чем я ожидала, и это меня удивило. На большом корабле рассчитываешь увидеть громадный мостик. К креслам никто не был пристегнут, чему я очень обрадовалась. Одному Богу известно, какие мысли проносились тогда в голове у капитана.
Большая часть оборудования была мне незнакома. Я видела переключатели и кнопки, но без питания мостик представлял собой пустое помещение с двумя креслами, голыми переборками и мертвой панелью управления, надписи на которой я не могла прочитать без посторонней помощи.
– Есть шанс добраться до бортжурнала? – спросил Алекс.
– Нет. Прошло столько времени, что никакие записи сохраниться не могли.
– Жаль. – Он огляделся, пытаясь найти хоть что-то ободряющее посреди всеобщего бедствия. Слева от кресла пилота к переборке была прикреплена табличка с силуэтом «Искателя». Мы показали ее Белль, и та ответила, что это награда за транспортировку первопоселенцев на Абудай.