Искатели клада. Рассказы
Шрифт:
— Если вы не отдадите мне мои часы целыми и невредимыми, — сказал Дикки Вид дрожащим голосом: — то это обойдется вам в двадцать фунтов!
Фокусник даже привскочил.
— Сколько? — проговорил он. — Ну, жаль, что вы не сказали мне этого раньше. Моя обыкновенная цена — восемнадцать пенсов.
Он потрогал пальцем разбитые куски и покачал головой.
— Я никогда еще не имел дела с такими старомодными часами, — сказал он. — Однако, господа, если это мне не удастся, все-же это будет первый и последний неудачный фокус за весь вечер. Нельзя же требовать, чтобы все удавалось, и если этот раз не удастся, то я повторю фокус, господа, если кто-нибудь другой одолжит мне другие часы.
Дикки Вид пробовал заговорить, но не мог и сидел молча, бледный, как полотно, вытаращив глаза на обломки своих часов, лежавшие на столе перед фокусником. Тогда фокусник вынул из своего ящика большой пистолет, у которого дуло расширялось в конце наподобие трубы, засыпал в него заряд пороху, потом подобрал все обломки и также заколотил их туда; мы даже слышали, как разбитые куски царапали о шомпол. Зарядив его, он подошел к нам и начал нам его показывать.
— Все обстоит благополучно, — сказал он Дикки Виду. — Фокус удастся; я уж это вижу по заряжанию.
Он отошел на другой конец комнаты и поднял пистолет.
— Теперь я выстрелю из него, — сказал он: — и этим починю часы. От взрыва пороха кусочки стекла сливаются вместе, опять по-прежнему; а колесики, перелетая по воздуху, все продолжают вертеться и таким образом собирают вокруг себя все остальные части, и часы, совершенно как новые и не переставая тикать во всю мочь, окажутся в кармане пиджака того джентльмена, в которого я выстрелю.
Он направлял пистолет то на того, то на другого, словно не решаясь выстрелить, да и никто из них, по правде сказать, не желал этого особенно. Питер Губинс просил не стрелять в него, потому что у него карман с дырой, а Биль Чемберс, когда тот в него прицелился, встал и заявил, что пора, наконец, чтобы пришел черед и кому-нибудь другому, а не все ему одному. Единственный кто не боялся, это Боб Притте, величайший плут и мошенник во всем Клейбюри. Он с самого начала все подсмеивался над фокусами, говоря, что видал и раньше такие, и даже много лучше.
— Валяйте, — сказал он: — я вас не боюсь, вы не можете хорошо прицелиться.
Фокусник направил на него пистолет и спустил курок; выстрел раздался — и в ту же минуту Боб Притте вскочил с места со страшным криком и, закрывая руками глаза, начал скакать по комнате, как помешанный.
Все также повскакали с мест, окружили его и спрашивали, что с ним такое, но Боб не отвечал ничего. Он все вопил ужасным голосом и, наконец, выскочил вон из комнаты и, пряча лицо в платок, побежал домой изо всех сил.
— А вы-таки влопались, приятель, — сказал Биль Чемберс фокуснику. — Я так и думал, что вы не успокоитесь, пока не накуролесите чего-нибудь. Вы прострелили глаза бедному Бобу Пригге.
— Ничуть не бывало, — сказал фокусник. — Он только испугался; вот и все.
— Испугался? — повторил Питер Губинс. — Да ведь, вы стреляли часами Дикки Вида прямо ему в лицо?
— Глупости, — сказал фокусник. — Часы упали ему в карман, и он найдет их там, когда опомнится.
— Как, вы говорите, что Боб Притте убежал отсюда с моими часами в кармане? — закричал Дикки Вид.
— Несомненно, — отвечал тот.
— Тебе бы лучше догнать Боба прежде, чем он найдет часы, Дикки, — сказал Биль Чемберс.
Дикки Вид не отвечал; он уже бежал за Бобом так скоро, как только позволяли его коротенькие ножки, и большинство из нас последовало за ним, чтобы видеть, что произойдет.
Дверь была заперта, когда мы подошли, но Дикки Вид принялся колотить в нее изо всей мочи, и, наконец, открылось верхнее окно и из него показалась голова мистрисс Притте.
— Шш! — произнесла она шепотом. — Уходите!..
— Но мне нужно видеть Боба, — сказал Дикки Вид.
— Нельзя его видеть, — отвечала мистрисс Притте. — Его подстрелили, бедняжку. Разве вы не слышите, как он стонет?
До тех пор мы ровно ничего не слыхали, но после того, как она это сказала, действительно стоны Боба можно было бы услышать за версту: они были ужасны!
— Вот, бедняга, — сказала мистрисс Притте.
— Не войти-ли мне помочь вам уложить его в постель? — спросил Дикки Вид, чуть не плача.
— Нет, благодарю вас, мистер Вид, — отвечала мистрисс Притте. — Вы очень добры, но ему было бы неприятно, если бы до него дотрагивались чьи-нибудь руки, кроме моих. Я пришлю вам сказать, как он будет себя чувствовать завтра утром.
— Постарайся завладеть его пиджаком, Дикки, — прошептал Биль Чемберс. — Предложи починить его; наверно будет не лишнее.
— Ну, мне очень жаль, что я не могу помочь вам, — сказал Дикки Вид: — но я заметил прореху в пиджаке Боба, и так как ему, вероятно, придется полежать сколько-нибудь в постели, то это будет удобный случай для меня починить его. Если вы выбросите мне его в окно, я примусь за него сегодня же.
— Благодарю вас, — сказала мистрисс Притте. — Если вы подождете минуту, я только выну, что у него в карманах и сейчас брошу вам пиджак.
Она отошла от окна назад, в комнату, а Дикки Вид заскрежетал зубами и сказал Билю Чемберсу, что первый же раз, как тот сунется ему что-нибудь советовать, он ему это припомнит. Он стоял там и весь дрожал от злости, а когда мистрисс Притте опять подошла к окну и сбросила пиджак прямо ему на голову и сказала, что Боб очень тронут его добротой и надеется, что Дикки постарается починить хорошо, потому что это его любимый пиджак, он даже не мог отвечать. Он все стоял и весь трясся, пока мистрисс Притте не захлопнула опять окно: тогда он повернулся к фокуснику, который также пришел с другими, и спросил у него, что же он намерен теперь делать?
— Говорю вам, что часы у него, — сказал фокусник, указывая на окно. — Они попали к нему в карман; я видел их. Он столько же ранен, сколько и вы. Если он ранен, то почему не посылает за доктором?
— Это уж не мое дело, — воскликнул Дикки Вид. — Мне нужны мои часы, или двадцать фунтов.
— Мы переговорим об этом через день или два, — сказал фокусник. — Я даю свое знаменитое представление на ярмарке в Викхаме в понедельник, но еще до этого, в субботу, я вернусь сюда и дам другое представление в "Подсолнечнике", и тогда увидим, что можно будет сделать. Я не убегу, не бойтесь, потому что во всяком случае мне необходимо быть на ярмарке.