Искатели потерянного ковчега. Индиана Джонс и последний крестовый поход
Шрифт:
Генри намеренно отстал. Они договорились с Инди, что тот поговорит с девушкой с глазу на глаз, а отец подождет где-нибудь неподалеку.
Инди устремился вслед за Эльзой, которая шла не оглядываясь. Нагнав ее, он замедлил шаг, потом посмотрел вокруг и, удостоверившись, что рядом никого нет, кто бы мог его услышать, окликнул:
— Фройляйн доктор.
— Инди! — воскликнула она.
Его голос был тихий и сдержанный, но глаза глядели сурово и осуждающе.
— Где он? Куда ты дела дневник?
— Ты приехал следом за мной в Берлин!
Эльза произнесла это таким тоном, что Инди поразился. Неужели она все еще неравнодушна к нему. Казалось, чувства тянут ее в одну сторону, а логика и долг заставляют следовать другим путем — гибельным для Инди и его отца.
Ее ладонь коснулась лица Инди, губы приоткрылись, и в глазах отразилось безумное желание.
— Я так ужасно скучала по тебе, Инди.
Он оттолкнул ладонь и, обыскивая, провел по ней руками сверху вниз, надеясь, что дневник все еще в одном из карманов.
— Где он? — повторил Инди.
Его грубый голос и еще более грубый жест вернули ее к действительности. На какой-то момент ему показалось, что она готова молить его о прощении. Красивые губы дрогнули, и черты лица как-то обмякли. Однако это продолжалось не больше секунды. Лицо Эльзы вновь приняло холодное, жесткое выражение, словно включился какой-то внутренний механизм, поставивший все на свои места.
— У меня все осталось там же, где и раньше.
Не обращая внимания на ее слова, Инди продолжал шарить по ней руками. Дойдя до ног, он остановился — что-то было привязано к внутренней стороне ноги. Он быстро огляделся и, сунув руку под платье, вытащил тетрадь отца.
— Извини за доставленное неудобство.
Эльза покачала головой.
— Я не понимаю, Инди. Ты вернулся за дневником? Но зачем?
— Он дорог моему отцу как память. Ему» е хочется, чтобы вы сожгли тетрадь во время одной из своих оргий.
Эльза выдержала его взгляд.
— Так вот как ты обо мне думаешь. Ты считаешь, что я такая же, как эти, в коричневых рубашках?
— А почему я должен думать что-то другое? — холодно ответил он.
— Мой символ веры — святой Грааль, а не свастика.
— Вот как? — Он ткнул пальцем в сторону трибуны. — Поэтому ты и стояла там на трибуне в окружении злейших врагов всего того, что олицетворяет собой Грааль? Какое мне дело, во что ты веришь!
— Тебе есть дело, — отрезала она.
Рука Инди схватила ее за горло.
— Я могу надавить посильнее, и… — прорычал он.
— Я могу закричать, и…
Счет был один-один, и Инди знал это. Любовь и ненависть бушевали в нем. И он и Эльза понимали, что ни тот, ни другой не исполнит своей угрозы. И все же его бесило, что несмотря ни на что, ее близость так же пьянила и сводила его с ума, как и раньше.
Он отпустил ее и сделал шаг назад. Они посмотрели друг на друга, и взгляд сказал все: их любовь не могла ничего изменить. Каждый пойдет своим путем, тем, который он для себя избрал — и тут уж ничего не поделаешь.
— Инди, — позвала она.
Он сделал еще шаг назад, обернулся и пошел, не оглядываясь, в сторону трибуны, где его ждал отец.
— Идем, надо выбираться отсюда, — угрюмо сказал он, все еще думая об Эльзе.
— Ты достал дневник? — спросил Генри, шагая рядом.
— Да, достал.
— Молодец. Как тебе удалось забрать его у этой нацистской шлюхи?
Последнее слово словно кнутом обожгло Инди. Он сам не понимал почему, но чувствовал, что должен как-то защитить Эльзу. Он уже собирался наброситься на отца, но вдруг заметил, что, проталкиваясь вперед, они оказались в толпе детей, окруживших Гитлера и его свиту. Дети протягивали фюреру книжки, чтобы получить автограф.
Надписывая их, Гитлер поднял глаза и увидел Инди, который как каланча возвышался над ребятишками. На минуту их взгляды встретились, и неожиданно для себя Инди почувствовал, какой невероятной притягательной силой обладает этот человек. Впервые он понял, в чем состоит секрет популярности Гитлера. Но вместе с тем Инди знал и другое — сколько зла несет с собой фашистский режим, сколько горя и страданий, какую угрозу он представляет для всей земли. Он снова взглянул на Гитлера, ощутил волну властной притягательности, исходящую от него — и ужаснулся.
Вдруг Гитлер протянул руку и, прежде чем Инди смог опомниться, взял у него отцовский дневник, открыл его и поставил свой автограф. Затем вернул его Инди.
Быстро сообразив, где он находится, Инди вытянулся в струну, щелкнул каблуками и выбросил вперед правую руку. Правда, левую он держал за спиной и на всякий случай скрестил пальцы. Ему казалось, что таким образом он оставался верен данной присяге.
В следующий момент Инди опустил руку и сделал шаг назад — Гитлер уже садился в лимузин, толпа начала редеть. Но его встреча с фюрером не прошла незамеченной, вызвав зависть и злобу среди офицеров СС, сопровождавших Гитлера. Один из них, толстый и неуклюжий, в длинной шинели, подошел к нему и начал распекать рядового:
— Что вы здесь делаете? — тявкал он по-немецки. — Как вы здесь оказались? Возвращайтесь сию же секунду на свой пост!
Инди стоял на вытяжку, потом снова, выбросив руку, произнес «Хайль Гитлер!» Однако, заметив, что все разошлись и они одни, сжал пальцы в кулак и со всей силы ударил немца в лицо.
Генри скривился и что-то пробормотал.
— Теперь я буду решать, что нам делать, — заявил Инди отцу.
— И что же ты решил?
— Срочно уезжаем из Германии.
Инди остановился у входа в центральный Берлинский аэровокзал и, спрыгнув с мотоцикла, поправил на себе шинель, снятую с толстого эсесовца.
— Если уж ты «заимствуешь» чужую одежду, то хотя бы подбирай себе жертвы, подходящие по размеру, — упрекнул его Генри, конца они входили в вокзал.
— Следующий раз непременно учту твой совет.
Они встали в очередь за билетами.
— Если повезет, через час нас уже не будет в Германии, а завтра мы отыщем Маркуса, — с надеждой произнес Инди.
— Посмотри туда, — Генри кивнул в сторону билетной кассы: каждый, кто покупал билет, подвергался строгой проверке со стороны агентов гестапо.