Искатели
Шрифт:
— Подожди. Выстрелить! — издали крикнул Титаныч. Торопливо хромая, он подходил к остальным. — Это старинная электроника — тонкая вещь. А у вас все-таки имеется один электронный прибор — я, то есть. Сейчас! Расчепурим эту тарелку, как устрицу.
Все расступились. Железный старик сунул в замочную скважину установленный у него на месте указательного пальца короткий кривой нож для чистки картофеля.
— Из хорошего во мне только мозг и остался. Электронный, — напряженно бормотал Титаныч.
Сначала показалось, что
— Вот так! — крикнул Титаныч. — А кто-то говорил…
Всё содрогнулось. Осыпался и пополз песок под ногами. Вдруг оказалось, что лежащая на песке Диана приподнялась. Непонятно, что она ощущала, глядя на открывающуюся дверь.
— Что бы вы без меня делали! — продолжал кричать Титаныч. — А ты, Платон, еще хотел меня дома на кухне оставить.
Тарелка изнутри была поразительно похожа на "Обсидиановую бабочку" — еще ту, до всех ремонтов, когда они впервые ее увидели. Казалось, что они опять очутились то ли в том же самом месте, то ли в том же времени. Ошеломили только многовековые грязь и запущенность вокруг них.
— Вот это грязь! — заговорил Платон. Свет его фонаря блуждал вокруг него. — Форшмачно тут, как сказал бы Конг. Будь он здесь.
И тут же умолк, будто упомянул о чем-то постыдном.
— Я вместо него скажу, — с неудовольствием в голосе произнесла Диана. Оглядываясь, она вращала круглой металлопластиковой головой.
Кукулькан уходил вперед, уверенно опуская рычаги знакомых рубильников, что-то переключал и на что-то нажимал.
Показалось чудом, когда завыли насосы преобразователей, накачивающие кислород.
— Ну вот, — произнес Титаныч. — Есть кислород. Значит, и вода тут внутри есть.
— Живая оказалась тарелка, — сказал Платон. — Работает все.
В коридоре, где они стояли, медленно стал возникать свет.
Платон, наконец, снял шлем и сам почувствовал застоявшийся смрад, скопившийся в скафандре.
— Скафандры эти не приспособлены, чтоб столько дней их носить, — смущенно, будто оправдываясь, сказал он.
Кажется, еще он был измазан соплями, которые невозможно было утереть всё это время.
Все с явным облегчением стали освобождаться от шлемов. Впервые за много дней они видели лица друг друга, неожиданно сильно изменившиеся. На похудевшем теперь личике Дианы с заострившимся треугольным подбородком появились веснушки, которых раньше не было.
Платон с болью увидел, что ее всегда сияющие волосы, сейчас растрепанные и даже всклокоченные, потускнели, будто присыпанные пылью.
— Никогда не знала, что такое обморок, — тоже стала оправдываться Диана. — Голова закружилась и дальше не помню. Очнулась и не пойму, где я.
— Я и говорю — слишком долго в скафандрах гуляли, — сказал Платон. Он уже до пояса вылез из своего. Несколько дней непрерывно чесавшееся место между лопатками почему-то сразу же чесаться перестало.
— Кошмар, что с одеждой стало, — сокрушалась Диана. — И грязная я какая. Жаль, что здесь ванны нет.
Она с огорчением оглянулась, посмотрела на то место, где на "Обсидиановой бабочке" был бассейн со статуей.
— Зато баню можно. Придется сделать. — Титаныч постепенно оживал, становился почти прежним. Сейчас он возился в их мешках, искал что-то. — Недаром я этот примус столько нес.
Он наконец-то нашел свою плазменную горелку.
— Баня? А что это такое?
— Увидишь. Раз вода есть…
Ахилл сейчас на корточках сидел у стены. Его голова, торчащая из громоздкого скафандра, казалась совсем маленькой, Как некоторые сильно похудевшие люди, он стал теперь неожиданно скуластым.
— Что-то странное со мной, — сказал он. — Глаза еле открываются. Может, просто не спал долго. Или заболел чем-то. Не знаю только чем — в болезнях не разбираюсь. Раньше со мной никогда такого не было.
— Такое ощущение, будто кто-то здесь уже побывал недавно. — Издали, из коридоров приближался голос Кукулькана.
— Жаль, что Конга нет, — слабым голосом произнес Ахилл. — Он бы все просек своим носом: так это или нет.
"И как сейчас Конг? — подумал Платон. — Запасов у него было не больше, чем у нас. И идти ему дальше. Неужели не дошел?" — Что-то заныло внутри.
Кукулькан, наконец, появился. Теперь тоже без шлема. Его волосы от высохшего пота сбились в твердый монолитный колтун. Оказалось, он нес в охапке, прижимая к металлопластиковой груди, какие-то полупрозрачные, влажные почему-то камни. С них капала вода. Почему-то не сразу все поняли, что это обыкновенный лед — будто никогда его не видели.
— Термокамеру нашел, — заговорил Кукулькан. — Там, типа, космический холод и вечная мерзлота до сих пор. Вот, лед сохранился, и еще во льду, вроде, ништяки какие-то. Боги себе заморозили когда-то. Морские свинки, лягушки, вроде, игуаны, доисторические.
— Условно-съедобные, — произнес Платон.
— Я не буду, — тут же сказала Диана.
"Как там мой хомяк Дениска? — вспомнил Платон. — К счастью, с ним-то все в порядке. Он-то в нормальных условиях сейчас".
В плазменной горелке лед был растоплен мгновенно. Ахилл первым пил горячую еще воду. Пил и пил, бесконечно — становилось непонятно, куда ее столько вмещается.
— Простудился что ли, — наконец, заговорил он. — Раньше, когда про болезни от кого-то слышал, думал, что это притворяются.