Искатели
Шрифт:
— Зря ты, Ахилл, отказываешься, не ешь, — сказал кто-то. — Хоть и вода, зато горячая.
— Все. Конец пришел ништякам. Совсем, — заговорил Платон. Поставил на пол свою опустевшую тарелку. Похожий на мелкие синие кружева узор. Стершаяся позолота. С детства знакомая тарелка. — Теперь точить нечего. Зато и груза больше нет… — Он помолчал. — Уже недолго осталось. Сейчас могу об этом сказать. За сутки… Ну да, суток здесь нет. Точнее, за сол местный дойдем. По расчетам, как раз к рассвету… Точнее, конечно, не к рассвету. В общем, тогда светло станет.
Он встал:
— Давайте, поднимайтесь!..
Сейчас Платон не смотрел на Ахилла. Совсем непонятно было, как тот может подняться на ноги и еще куда-то идти.
Диана хлопнула Ахилла по плечу:
— Что-то ты совершенно холодный. Замерз?
Совсем неожиданно он опрокинулся вбок и упал. И не упал, а обрушился, как неживое, уже не принадлежащее человеку тело. Грохот от удара металлического скафандра об пол отозвался в черных пустых отсеках.
Все бросились к упавшему, окружили его, одновременно говорили что-то.
— Не ушибся он, — прервал остальных Титаныч. — Он уже не ушибется.
— Умер? — догадался Платон.
Диана вскрикнула.
— А может, и не умер, — наконец, заговорила она. — Сразу умер! У нас и приборов нет, чтобы смерть установить… Для этого специальные приборы нужны, — упрямо повторила она.
— Я прибор, — сказал Титаныч. — За свою жизнь столько смертей видал. Я ее, смерть, сразу узнаю. Старая знакомая. Ну вот, и дошел один из нас.
Все молчали, глядя на лицо Ахилла.
— Будто заснул, — произнесла Диана. — А может, все-таки, это какая-то болезнь. Среди нас врачей нет, а я вообще ни разу больных не видела.
— Да нет, поверьте мне, опытному старику. Я, пожалуй, здесь останусь, рядом с покойником, — заговорил Титаныч. — Все равно обезножел, остался без ног. На обратном пути меня заберете.
"Если будет у нас всех обратный путь", — подумал, но, конечно, не сказал вслух Платон.
— Может, здесь и оставим Ахилла? — неуверенно предложил Титаныч. — Пусть на этом месте и лежит? Теперь уже чего…
— Нет, — сразу возразила Диана. — Не станем его так оставлять. Пусть будет у него могила, хотя бы тут, на Марсе.
Кукулькан тоже согласно кивнул головой.
Титаныч медленно копал оказавшейся рыхлой почву ненужной теперь серебряной супницей. Остальные молча стояли вокруг, глядя из-за непроницаемо темного стеклометалла шлемов. И только в наушниках было слышно, как Диана шмыгает носом.
— Нам надо идти, — заговорил Платон, — несмотря ни на что. Даже на это. Заканчивай без нас, Титаныч. И весь кухонный инвентарь оставляем здесь. Больше не нужен.
— Жди нас, — сказал Кукулькан и неожиданно протянул Титанычу руку, прощаясь. Нелепый жест. За всю долгую жизнь старого кухонного робота еще никто не пожимал ему руку.
— Прощайте, — сказал тот с отчетливой горечью. Голосу старинного робота, как это было принято давно, по прежним наивным техническим условиям, когда-то придали этот вот широкий диапазон эмоциональности.
Оглядываясь, Платон еще видел его. Титаныч по пояс стоял в яме, повернув в их сторону свое неподвижное металлическое лицо. Потом он, а затем и тарелка рядом с ним скрылись в черной тени.
Сегодня они шли, не останавливаясь, необычно быстро. Двигались, освободившись от груза, от всего. Казалось, что тяготение Марса стало еще меньше. Платон шел впереди. Не хотелось оглядываться и видеть, как мало их теперь.
"Совсем от романтизма ничего не осталось. А я когда-то верил старым приключенческим книжкам. Как легко без груза…"
Они двигались между двух цепей гор, которые, вроде бы, все заметнее сближались. Прямо впереди, где эти цепи резко исчезали, стояла геометрически правильная коническая гора. Там появлялся свет, ложный марсианский восход. Опять обманчиво собиралось взойти солнце. Скафандры уже приобрели серебристый, отражающий солнечные лучи цвет.
Им всем становилось очевидно, что они торопятся.
"Скоро не будет ни сил, не еды, ни кислорода. Совсем скоро".
Это понимали все, но молчали.
"Не в наследственной берлоге, Не средь отческих могил,"Оказывается, Платон помнил эти строчки.
"На большой мне, знать, дороге Умереть господь сулил"."Как там дальше?"
"Иль чума меня подцепит, Иль мороз окостенит, Иль мне в лоб шлагбаум влепит непроворный инвалид".Теперь под песком угадывалась дорога, почти гладкая, почти ровная и лишенная камней: — "Дорога Солнца"?
Неожиданно он понял, что узнает эти места. Теотиуакан. Он видел его наяву на Земле и во снах, посланных портсигаром. Теперь совсем мертвый. Копия, второе издание земного Теотиуакана, жутко запущенное, разрушенное. На Земле вот здесь и здесь были деревья, был базар с киосками и торговыми автоматами, синее небо с грифами.
Горы, между которыми они шли, оказались осыпавшимися пирамидами. Конусная гора впереди превратилась в пирамиду Солнца. Даже отсюда было понятно, как сильно она развалилась. И чем ближе, с каждым их шагом, тем запущеннее и запущеннее эта пирамида становилась. Наконец, стала просто конической горой из камней и щебня.
"Всё на свете боится времени. А время боится пирамид", — вспомнилось древнее-древнее изречение. Было видно, что здесь время все-таки победило своего старого врага.
"Вот оно, плато Солнце. Это и есть другой конец радуги".
— Одародьлэ, — послышался голос Дианы.
"Может быть, она еще не догадывается о том, что скоро с нами будет, — шевельнулась надежда. — Теперь знаю, как мы скоро будем выглядеть. — Это он вспомнил о старых трупах, на которые они наткнулись несколько дней назад. — Наверное, когда-то напишут что-то вроде: они встретили смерть, открыв бессмертие. Типа, на пороге бессмертия. Или — "последние жертвы смерти". Сам бы мог написать и получше, будь у меня теперь возможность".