Исключение из правил
Шрифт:
Компьютерный класс у них летом закрыт, а телефон у Насти был простенький, кнопочный.
– А как это делают все нормальные люди? – недовольно отозвалась Настя и достала из заднего кармана смартфон. Хороший, хоть и не новый, с плоским экраном.
– Ого! Где взяла?
– Украла, – мрачно отозвалась Настя.
У меня, наверное, изменилось лицо, потому что Настя бросила на меня быстрый взгляд и усмехнулась:
– Да ладно, не парься. Шучу. Подарили мне.
– Кто? – машинально спросил я.
– Ну, кто-кто, –
– Кураторша твоя?
– Ага.
– Опять мозги полоскала? – догадался я.
– А то. Приехала и давай проповедовать: «Настенька, надо уже думать, куда ты дальше пойдешь, все-таки восьмой класс закончила, пора определяться…»
– А ты чего?
– А чего я? Что я ей скажу? Что я после школы собираюсь с крыши спрыгнуть и вовсю готовлюсь?
Голос у Насти звенел, и я не знал, что сказать. Просто кивнул. Сам я тоже не строил планов. Никаких особых пристрастий у меня не было, талантов тоже. Но ко мне хотя бы никто не пристает. Бабушке это в голову не приходит, а родители приезжают слишком редко, и хватает других тем для разговоров.
Настя подтащила табуретку поближе к столу. Негромко сказала:
– Приезжают такие… с подарочками. Думают, что купили. И давай воспитывать: «Тебе надо то, тебе надо сё». А потом она едет домой и до следующего раза меня не вспоминает. Сама дома кайфует, телик смотрит, чаи гоняет. А ты сидишь в общей спальне и думаешь: зачем она приходила? Зачем дразнит?
– Ты у нее хотела бы жить, что ли? – не понял я.
– Да щас. Чего я там не видела? Чтобы она мне не раз в неделю, а каждый день по ушам ездила, на законных основаниях?
Я совсем запутался.
– Тогда в чем проблема?
– Ни в чем, – резко сказала Настя. – Ты не поймешь.
Иногда она говорит – как будто толкает словами. Вот и сейчас меня словно ударили кулаком в грудь – не больно, но ощутимо. Я не ответил. Просто не знаю, что в таких случаях говорить.
А Настя буркнула:
– Картинки-то открой.
Я щелкнул мышкой, во весь экран развернулась фотография. На ней – каменная лестница с металлическими перилами, уходящая вниз, к неспокойному морю. Весь снимок выдержан в сине-серой гамме, от которой сразу повеяло холодом и сыростью. Это не ласковое лазурное море с высоким голубым небосводом, как показывают в рекламе. Это настоящее, серьезное море. Я вдруг услышал, как кричат чайки и шумит ветер. И смотрел, смотрел на эту картинку. Словно уже был там, на берегу.
– Годится? – вырвал меня из транса голос Насти.
– Ты издеваешься?
– Почему? Ты же сам говорил: в Москве можно найти что угодно, только места надо знать. Говорил?
Я возмутился:
– Но не море же! Откуда в Москве море?
– Москва – порт пяти морей! – важно отозвалась Настя. – Посмотри, там еще есть.
Я пролистал картинки дальше. Скалистый обрыв, волны, свинцовое небо.
– Где это на самом деле? – спросил я.
– Корнуолл. Великобритания.
– Красиво… И очень далеко.
– Тох, ну я же понимаю, что Москва не в Англии. Но ты сказал: «Такие же места по духу». Может быть, ты такое знаешь? А?
Она смотрела на меня так, будто я мог сделать чудо.
И я сказал:
– Ну, ок.
Я зажмурился – и вспомнил. Конечно, есть такие места. Где обрыв и где кричат чайки. А к обрыву приклеиваются узкие бетонные лестницы. Погода у нас в этом году под стать английской, лето нежаркое. Действительно похоже. Когда я там был? В прошлом году, в конце лета? Только найти бы это место…
Настя ждала, когда я открою глаза. Теперь она смотрела на меня с веселым ожиданием.
– Нам придется долго ехать на метро, – сообщил я. – Сейчас карточку возьму, и двинем. Свою взяла?
– Не-а. У нас забрали карты.
– Зачем?
– А чтоб не катались. Типа каникулы, никуда вам не надо. Будет надо – выдадим, а то потеряете и все такое.
– Ты что, пешком пришла? – Я немного растерялся от детдомовских порядков.
– Вот еще! – усмехнулась Настя. – У меня «Тройка» есть.
– Откуда?
– Эта подарила. Говорит: «Может, в гости приедешь как-нибудь».
– А ты что?
– А я ей: «Спасибо, Марина Викторовна, обязательно!» Ага, щас. Сплю и вижу, как бы только к ней в гости напроситься.
– Почему напроситься? Сама же предлагает.
– Да я ей нужна, только чтобы воспитывать. Свои дети уехали, пилить некого. Кстати. Помнишь, я тебе говорила, что у нас двух пацанов в семьи взяли?
– Ну.
– Оба вернулись.
– Выходит, от них отказались?
– Не-а. Сами не захотели.
– Да ну! – не поверил я.
– Ага. Говорят: «Там надо уроки учить и посуду мыть, да еще мусор выносить и ковры пылесосить. А опекуны только ругают». Вот так-то.
Настя смотрела на меня с победным видом, как будто доказала что-то важное.
Я не знал, что ответить. Спросил:
– Ты рада, что ли?
– Рада, – резко ответила Настя. – Потому что нечего думать, что бедные сиротки только и мечтают, как попасть в семью. Не мечтаем мы. Ясно?
Я пожал плечами:
– Ясно…
Настя сразу успокоилась.
– Ладно, Тоха, не сердись.
Я и не сердился. Снова пожал плечами.
Настя добавила:
– Я просто злюсь на этих… Ходят к нам и думают, что мы им рады.
– Но вы же не говорите, что им не рады, – не удержался я, хотя чувствовал, что не надо спорить.
– Не говорим, – хладнокровно отозвалась Настя. – Это тебе бабушка все купит. Карту транспортную пополнит и денег на мобильник закинет. А у меня бабушки нет.