Искупленный
Шрифт:
Хриплое дыхание вырывается из моих легких. Я открываю дверь шкафа, который скрывает винный погреб, правильно названный мной пещерой летучих мышей. Мои кроссовки эхом отражаются от каменных стен, когда я поднимаюсь по лестнице по две ступеньки за раз.
Я прижимаюсь спиной к одной из стеклянных дверей холодильника и сползаю вниз, прижимая колени к груди. Мне требуется вся сосредоточенность, чтобы не дать волю слезам.
Сегодняшний вечер не складывается так, как я хочу. Каждый выбор, который я делала до этого момента с Маттео, оказывался ужасно неправильным, превратив мою жизнь в
Я — всего лишь шутка. Мошенница. Ничем не лучше моей матери, лгущей, чтобы добиться своего. Осознание этого приводит к слезам, с которыми я боролась раньше. Я смахиваю их, ненавидя свидетельства своего страдания.
— У тебя есть два варианта. Ты можешь пойти туда и показать им, что они упускают, или ты можешь спрятаться здесь, и я скажу им уходить, — низкий голос Сантьяго отражается от стен. Пара кроссовок останавливается передо мной, его тело отбрасывает на меня тень.
Мое сердце застряло где-то в горле.
— Вот дерьмо! Почему ты все время такой тихий? — я прижимаю руку к груди, откидывая голову назад.
— Тренируюсь, — его ухмылка сменяется хмуростью, когда его глаза скользят по моему залитому слезами лицу.
Он выдыхает, грациозно приседая.
Мое сердце теплеет при мысли о том, что он довел себя до предела, чтобы быть со мной на одном уровне. Я наклоняю голову вперед, избегая его взгляда.
— Сегодняшний вечер — отстой.
Он проводит толстым мозолистым пальцем по моему подбородку, заставляя меня посмотреть ему в лицо.
— Эх. Они отстой. Только один человек за этим столом делает все терпимым, — он улыбается так, что мне хочется встряхнуть его.
Ни цента не жалко за его мысли. Я готова предложить своего первенца, если это означает получить доступ к частичке его разума.
— Я совершила ошибку, не так ли?
Он качает головой.
— Нет, не совершила. И я не могу их винить, потому что слава делает людей глупыми. Они думают, что способ сделать меня счастливым — это задавать мне вопросы о себе, но они не могут быть более неправы.
— Почему? — слова покидают мой рот шепотом.
— Потому что очевидно, что путь к сердцу любого мужчины лежит через его девушку.
— Фальшивую девушку, — полусерьезно пробормотала я. Фальшивые девушки не должны чувствовать к нему то, что чувствую я, но вот она я, вожделеющая чертового отшельника.
Он качает головой, борясь с улыбкой.
— Как ты смотришь на то, чтобы поиграть в игру?
— В игру? — у меня отвисает челюсть.
— Да. В игру, — он кивает, его ухмылка растет. — Тот, кто придумает самую нелепую историю о наших отношениях, выиграет все, что захочет.
Я смеюсь. Он громкий и безудержный, эхом отражается от стен.
— Зачем нам это делать?
— Потому что я предпочитаю видеть твою улыбку, а не слезы.
Я резко вдыхаю. Его сладкие слова проникают в меня, восстанавливая ущерб, нанесенный сегодняшним вечером. Мне страшно полагаться на такого человека, как он. Но в то же время я не могу игнорировать безопасность, которую он предлагает.
— Что я получу, если выиграю? — моя улыбка расширяется.
— На самом деле тебе стоит задать вопрос: что получу я, когда выиграю? — его
О. Черт.
Я готова проиграть, если это означает, что я получу еще одну такую улыбку. Я могу размахивать флагом капитуляции, потому что Сантьяго похож на человека, который не берет пленных.
Глава 21
Сантьяго
С тех пор как Хлоя ворвалась в мою жизнь, не обдумывать свои планы стало привычным делом. Когда я застал ее плачущей на полу в подвале, мое сердце заколотилось так, что я начал действовать, а думать стал позже.
Вечер — это то, чего я ждал, и я становлюсь все более беспокойным. Я должен был довериться своим инстинктам и отвергнуть этот план. Моя интуиция была права. Семья Хлои совершенно ошеломлена. Это было написано на их лицах, как только они вошли в мой дом. Изначально я списал это на свои сомнения в намерениях других, надеясь, что они тоже хотят познакомиться с моей девушкой. Вместо этого они пропустили мимо ушей все комментарии, касающиеся Хлои, и сосредоточились на мне
Хлоя очень рассчитывает на то, что Маттео примет ее, как только она признается ему в их родстве. Я боюсь, что она будет разочарована, если он отвергнет ее. И что еще хуже, я боюсь, что у нее больше не будет причин оставаться здесь, если он разобьет ей сердце. Он — единственный человек, привязывающий ее к этому городу, и я не могу допустить, чтобы он все испортил. Мне слишком нравится ее общество, чтобы потерять его сейчас.
Я надеялся, что ошибаюсь насчет Маттео и его сына, но все, что произошло сегодня, доказывает, что я был прав. И пошли они оба, если это делает Хлою несчастной. Отсюда и моя дурацкая игра. Та самая, которая разожгла огонь внутри Хлои, прогнав ее слезы. Как чемпионка, она прошла через мой дом и заняла место рядом со мной.
Я вцепился в ее руку, прижав ее к столешнице. Она поднимает на меня бровь, и я улыбаюсь. Крошечный голос в голове шепчет, что границы размываются и чувства могут быть задеты. Но хоть раз за последние несколько лет моей замкнутой жизни я не беспокоюсь о том, чтобы прислушаться к нему. Я слишком долго был онемевшим. Я так чертовски устал от этого, что буду играть во все эти игры с Хлоей и наслаждаться нашими личными ставками.
Маттео смотрит на наши руки, лежащие на столе.
— Как долго вы двое знаете друг друга?
Я удивлен. Этот засранец наконец-то задает вопрос о нас, а не только обо мне.
Хлоя пользуется моим молчанием и улыбается мне.
— О. С самого детства. Это был медленно разгорающийся роман века, — она хлопает ресницами.
О, это должно быть хорошо. Я наклоняюсь ближе к ней, глубоко вдыхаю цветочный аромат ее парфюма, а затем шепчу ей на ухо.
— Побеждает тот, кто получит от них больше всего вопросов об истории. Давай будем справедливыми и беспристрастными.