Искушение ворона
Шрифт:
А он ее еще и почистил. Изнутри. Как много он ей рассказал о ней самой за эти сорок минут!
– Мазохизм в любовных отношениях всегда присутствует в нормально-дозированной сегментной части как необходимая составляющая любовную страсть компонента, – говорил Шванке-Шварц. Говорил, как убаюкивал… Так успокаивал, что и взаправду был ей теперь, как мать… – Мазохистическая потребность немножко страдать и мучиться – абсолютно нормальная для здоровой женщины позиция. Ведь, в принципе, природа создала любовный альянс так, что мужчине, воину и завоевателю, отводится роль активная – он овладевает своей женщиной, как добычей, и если угодно – то и унижает ее, заставляет страдать… И изначально женщине в самом акте единения отводится нижняя роль, а мужчина-повелитель – он сверху! Все остальное – уже производное и от лукавого, а природное и изначальное именно то, что мужчина получает женщину, как добычу. И отсюда – ваше подсознательное желание быть униженной в сексуальных отношениях с возлюбленным. Это нормальное выражение скрытых предрасположенностей, заложенных самой природой в древние времена… Но только в вашем случае с вашим новым мужчиной потребность в унижении слегка превысила допустимые границы сегмента.
У вас произошел контраст восприятия. Ваш прежний супруг был заботливым и ласковым любовником. Он жалел вас. Он относился к вам бережно.
Татьяна ощущала всей душой, что доктор говорит самую что ни на есть правду…
– Вы попались на контрасте. Ваш прежний супруг был с вами ласков и бережно к вам относился… И после определенной жизненной встряски вас латентно потянуло на противоположность. К развратному типу, который позволяет себе вести себя с вами, как с уличной девкой…
В самую точку, профессор! Именно после встряски! Арест и предательство Павла и были встряской! И значит – ее потянуло к Грише, потому что она угадала в нем развратного самца. Она сама того хотела? Но как теперь расхотеть? Как?
И профессор все последовательно изложил. Его не надо было ни о чем просить.
– У вас вполне здоровая психика, мадам, и вы нормализуетесь в психической стабильности в положенные природой сроки. Вам необходимо было по вашей природной потребности пережить этот роман, и вы его переживете, я вас уверяю – не вы первая, не вы последняя, дело только в сроках. Правы были старики, говоря, что время лечит… Да, сейчас вам тяжело, но через год все пройдет, как страшный сон. Ваш любовник – та же самая водка для алкоголика, тот же самый кокаин для наркомана. Надо вылечиться! И вы сами должны этого крепко захотеть…
И она хотела…
Во второй визит к доктору Шварцу Таня рассказала ему такое, чего не рассказала бы ни маме, ни родной сестре… Разве что случайной попутчице в темном купе ночного экспресса.
Она рассказала доктору Шварцу и про тех морячков из ресторанчика «Грэйт америкэн фуд», что предлагали ей заняться групповым сексом, и как потом она гадливо представляла себе их грязные прикосновения… Рассказала даже о коричнево-розовых пальчиках шофера такси, как втайне мечтала, чтобы они залезли к ней под кружева…
– У вас была предрасположенность к этому, – сказал Шварц, – меня ничуть это не удивляет, это абсолютно нормально. Вы совершенно нормальная и абсолютно здоровая женщина… Вам только необходимо отлепиться от изводящего вас любовника, и сделать это можно только через дозированный контраст… – Доктор выдержал паузу. – Вам необходимо крепко изменить вашему любовнику. Клин клином вышибают, дорогая! И черные пальчики в ваших мечтах о контакте с шофером такси – не болезнь, как вам кажется, а наоборот – проявление здоровой потребности вырваться из рабской психологической зависимости от вашего друга-любовника. Не надо сдерживать себя, мадам, не надо сдерживать…
Эти слова еще долго звучали в ее ушах… Не надо себя сдерживать.
Она летела назад в Сет-Иль и думала – а с кем бы ей изменить Грише?
А Гриша звонил теперь почти каждый час. Звонил на мобильный телефон.
Звонил, потому что ему были очень нужны деньги. Немедленно.
Питер Дубойс – Георг Делох
Бернексдейл-Стрит
Лондон, Великобритания
Июнь 1996
Питер сидел в гостиничном номере, погруженный в глубокие раздумья после поездки на Ньюгейтское кладбище.
Да, по документам, по толстому тому уголовного дела, выданному ему в архивах Министерства внутренних дел, получалось, что Таня Дарлинг, она же Татьяна Захаржевская, уже восемь лет как мертва.
В газетах прошла версия, что миссис Дарлинг, молодая вдова и преуспевающая бизнес-леди, была зверски убита неким Джулианом Бишопом, своим подчиненным и, предположительно, любовником. Порублена на куски тесаком для разделки мяса.
Экспертиза же установила, что причиной смерти стала передозировка героина. И лишь не ранее, чем через сутки Бишоп, находившийся вместе с покойной в ее квартире и, скорее всего, окончательно съехавший с катушек, расчленил труп на куски. Потом сидел еще двое суток, забаррикадировавшись в квартире, и лишь когда полиция, вынужденная прибегнуть к направленному взрыву, высадила железные двери роскошного пентхауса, с диким криком выбросился из окна.
И надо же, умница такая, до того изуродовал тело своей подруги, что опознать ее смогли только по родинке на плече. Не было даже дентальной карты, поскольку, как выяснилось, за шесть лет пребывания в Англии покойная ни разу не обращалась к стоматологу.
Хотя зубы у нее, согласно тому же отчету коронера, были не очень…
Бишоп, Бишоп, еще один черный шахматный слон…
Опять хитроумная комбинация. Опять следствию подкинута задачка с очевидным решением.
Рыжая лиса прикинулась мертвой и, сбив с толку преследователей, убежала. Знать бы, куда…
Однако раз у этой бестии возникла тогда необходимость в таком маневре, значит, предшествующий этап ее биографии таил в себе немало интересного. Значит, предстоит вновь погрузиться в исторические изыскания, на сей раз здесь, в Лондоне…
Вот тут-то и раздался телефонный звонок. Услышав в трубке восторженные вопли профессора Делоха, Питер помчался в чайный салон на Беркенсдейл…
– Минерва вышла из головы Юпитера! – воскликнул профессор, ощетинившись пшеничными усами и тряся растопыренной пятерней перед лицом Питера Дубойса. – Гром среди ясного неба! Минерва, юная, златокудрая, вышла в полном вооружении под звуки флейты из этой вот башки, набитой черт знает чем…
Делох громко хлопнул себя по лбу, причем достаточно больно, видимо, от перевозбуждения не рассчитав свои силы. Но это только на мгновение охладило его пыл. Скоро он опять воспалился, как ворох сухой соломы, и затрещал:
– Я узнал ее! Узнал вашу фру Улафсен, русскую, скандинавку, англичанку, чертовку в ступе… Георг Делох узнал ее, как старый пес Аргус своего хозяина Одиссея, царя Итаки, переодетого оборванцем, после двадцати лет ожидания. Только Аргус вильнул хвостом и издох, а старый профессор бросился звонить вам, мой дорогой Питер!