Искусство невозможного (в 3-х томах)
Шрифт:
– А. К).
— Дема — он ваш педагог?
— В области литературы — да. Он, например, помог мне разобраться в некоторых вещах, в которых мне самому было сложно разобраться.
— Например?
— Ну, например, мы с ним очень много спорили по поводу принципиальных отличий в идеологии Ветхого и Нового Завета, а поскольку Дема — иудей, а я — православный, нам было о чем поспорить.
— А куда вы любите ездить?
— Ну, например, мне нравится Швейцария, Франция — Антиб и Куршевель.
— А что вы едите?
— У меня
— японская и итальянская.
— В Москве, кстати, уже почти невозможно любить японскую кухню.
— Почему?
— За последние два года открылось столько суши-баров, что от этого уже подташнивает.
— Нет, в Лондоне ее еще можно любить. Здесь есть очень хороший ресторан — «Нобу». Это не чистая японская кухня. Там есть и классические блюда, но самое интересное — это кухня, которая изобретена самим основателем ресторана, Нобу. Это просто божественно.
— А кто у вас повар?
— Итальянец. Он замечательный. В Лондоне он консультировал рестораны Zafferano и Assaggi.
— А куда вы ходите?
— Из последнего — я ходил на Лос-Анджелесский симфонический оркестр. Хожу в английский театр. Уже, наверное, в сотый раз сходил на мюзикл «Phantom of the Opera» — «Призрак в опере».
— В Москве сейчас тоже мюзиклы поднимаются.
— Недавно ходил на новый мюзикл, забыл, как называется, — по мотивам истории Rolling Stones (возможно, имеется в виду мюзикл «We Will Rock You» по песням группы Queen. — А. К.). Ходил на Уимблдон, на финал. Плаваю, бегаю. Хожу в кино.
— По Москве ходит история о встрече Бориса Березовского и Паффа Дэдди. Вы правда встречались?
— Было такое. По-моему, прошлым летом, во Франции. У меня есть приятель, который помогал мне покупать «Коммерсантъ», такой международный тусовщик, и он сказал, что хочет приехать ко мне в гости и что с ним приедет Пафф Дэдди.
— Вы знали, кто это такой?
— Я знал, кто это такой. Все-таки, что такое рэп, я знаю, и классиков этого стиля я тоже знаю.
— Хорошо-хорошо.
— Я тем не менее позвонил тут же Мише Козыреву (генеральный продюсер «Нашего радио». — А. К.), чтобы подковаться получше, и пригласил Мишу тоже.
— Насколько я слышал, с гитарой.
— Да, я сказал: «Миша, купи, пожалуйста, гитару». Выяснилось, что нужно семиструнную, с какими-то наворотами. И вот приехал мой приятель, приехал Пафф Дэдди, должна была еще приехать На– оми Кэмпбелл, но она не приехала, — и приехал Миша с гитарой. И Мише уж было о чем поговорить с Паффом Дэдди. Вообще, на самом деле он произвел на меня серьезное впечатление, потому что он человек содержательный, и это видно. Это не просто shell, оболочка без содержания. Он творческий человек, хорошо знающий литературу, культуру. Я потом встречал его несколько раз, на тусовках на юге Франции.
— А от чего вы получаете сейчас настоящее удовольствие?
— Сейчас — все-таки от размышлений. Все на ту
— Понимаю, мне уже надо ехать…
— Да нет, что вы, если хотите — оставайтесь.
— Вы осторожней, есть соблазн поймать вас на слове.
— А вы не волнуйтесь, я всегда отвечаю за свои слова.
19 сентября 2002 г. Коммерсантъ-Daily, Москва
«ТРАХАЮТСЯ ОНИ ТАМ НЕПРАВИЛЬНО!»
Свою рецензию на фильм «Олигарх» в интервью обозревателю Ъ Елене Трегубовой дал прототип главного героя Борис Березовский.
Корр.: Вы жалеете, что не можете присутствовать на московской премьере фильма «Олигарх»?
БЕРЕЗОВСКИЙ: Знаете, есть такой анекдот. Прейскурант во французском публичном доме: «Иметь женщину — 1000 франков; наблюдать за тем, кто имеет, — 2000 франков; наблюдать за тем, кто наблюдает,
— 3000 франков». Вот у меня, если честно, нет желания наблюдать за тем, кто наблюдает.
Для меня действительно большой дискомфорт, что я не могу быть в Москве. Но дискомфорт этот — из-за того, что кто-то за меня решает, где я могу быть, а где нет.
— А в какой вы обстановке смотрели этот фильм в первый раз?
— Я его смотрел, когда он еще не вышел на экраны, но был уже смонтирован. Ко мне приехали тогда и Володя Машков, и Павел Лунгин.
— То есть они вам устроили личную презентацию в вашем доме в Лондоне?
— Нуда.
— Вы думаете, что этот фильм будет способствовать вашей политической раскрутке?
— Нет, я считаю, что политика рациональна, а искусство эмоционально. И это две сферы непересекающиеся.
— Но вы хотя бы надеетесь, что народ вас станет больше любить, посмотрев этот фильм? Ведь теперь для масс вы все-таки станете не просто олигархом-кровопийцей, а еще и лирическим героем.
— Я вообще никогда не ставил себе цель, чтобы меня кто-то любил. Кроме, конечно, женщин, в которых я был влюблен. Народ для меня — понятие абстрактное. А как любое абстрактное понятие, он не наделен никакими чувствами. Для меня значительно важнее, что я сам думаю о себе и что думает обо мне моя мать, мои дети, моя жена.
— Кстати, вашей жене понравился образ Платона Обухова?
— Знаете, моя жена — образованный человек, и она отличает искусство от документального фильма. Проблема состоит в том, что Лунгин попытался создать нечто среднее между документальным и художественным фильмом. А это всегда обречено на неуспех. Лунгин предпринял попытку поднять важнейшую тему: что богатый человек может быть не зверем, может быть свободным человеком и понимать, что такое ответственность за страну. И в этом безусловная заслуга Лунгина. Но результат этой попытки не соответствует всем ожиданиям.