Искусство невозможного (в 3-х томах)
Шрифт:
— На пути подчинения капитала власти мы можем вычленить два этапа уже теперь. Первый этап — это дела Гусинского и Березовского и второй — Ходорковского. По значимости только эти три дела, безусловно, в «топах». В какой момент возникло противостояние президента Гусинскому и мне? В самом начале его пути, да? Сразу после выборов. Нужно было срочно продемонстрировать свою решительность, направить послание обществу: вот, мы боремся с этими олигархами ненавистными. А на самом деле была борьба за СМИ, нужно было как можно быстрее взять их под контроль. И все это прочитали одинаково: Гусинский и Березовский занимаются политикой, поэтому на них наехали. В общем-то прочитали совершенно верно.
— Просто медийный бизнес был большей зоной риска, чем, скажем, нефтяной, казалось бы. Так почему выбран именно этот момент для дела Ходорковского?
— Выборы в декабре, выборы! Сейчас нужно весь капитал отстроить, вот на этом отрезке времени. Вот сейчас нужно решить главную задачу
— получить конституционное большинство в парламенте и чтобы не было никаких вариантов ни для какого Ходорковского, ни для какого Фридмана, ни для какого Потанина. Ни одного шанса, чтобы даже не думали участвовать в политике. Это первый этап. А вот когда получат конституционное большинство, когда будет переизбран президент на следующий срок, вот тогда будут забирать бизнес уже по существу. Вот сейчас, пока, не хватило этих четырех лет, чтобы построить вертикаль бизнеса. Это будет одна из самых главных задач сразу после переизбрания Путина президентом. И безусловно, произойдет перераспределение капитала в пользу своих. Ходорковский не свой, и Потанин не свой, и Фридман не свой, и Абрамович не свой.
— А свои — это кто?
— Свои — это сослуживцы. Вот эти свои.
«Миша ведь слабый человек, как это ни парадоксально звучит»
— Может быть, это Михаил Ходорковский спровоцировал атаку на себя, заявив, что будет финансировать ряд партий?
— Ну, я не верю, что Ходорковский сделал это без ведома Кремля. Конечно, он это делал с ведома. Но по-видимому, были какие-то границы прописаны, и когда убедились, что эти границы нарушаются,
С БЕРЕЗОВСКИЙ
влияние становится слишком большим… А я уверен, что Миша, как прагматичный человек, не тупо выполнял задание Кремля, а, конечно, преследовал и свои интересы, и попытался сформировать и будет пытаться сформировать — ничто не остановит теперь — фракции в Думе, которые будут отстаивать интересы капитала, не только его, Ходорковского. И это, конечно, категорически не устраивает Кремль. В связи с этим хочу сказать, что вот эти переговоры, которые появились на сайте «Компромат.ру», якобы Богданчикова с Сечиным, Бел– ковским, — это абсолютная провокация. И ее цель — отвести от главного действующего лица удар. Якобы вот такое окружение, манипулируют, бизнес-разборки, интриги. Это, конечно, не так. Это прямое задание Путина, никто не сомневается. Так же, как было прямое задание Путина отобрать ОРТ. Он, Путин, мне сам сказал: «Я хочу управлять ОРТ». Это прямое задание Путина — разгромить НТВ, перераспределить собственность, отобрать у Гусинского. Он же сказал, что пытался дозвониться Генеральному прокурору, пытался, да? Но «не удалось». И ровно так же прямое задание Путина разгромить ТВ-6. Я разговаривал с Алекперовым, и Алекперов был реальным инструментом в этом деле. Это нисколько его не обеляет.
— Но господин Ходорковский не похож на пламенного борца вашего типа. Он ни разу не упомянул президента. Возможно, распечатки телефонных переговоров — провокация, но это может быть и сигнал, что если кто и интригует, то часть президентского окружения, но не президент, и, значит, все еще есть поле для переговоров между президентом и ЮКОСом. Вы же знаете Михаила Борисовича, он всегда был человеком весьма взвешенным и осторожным,
— Две вещи. Первое: уровень бизнеса, который он создал, не позволяет оставаться вне политики. Просто не позволяет. И он видит, что все больше власть концентрируется в одних руках; для бизнеса это смертельно. Второе: мне кажется, он недооценил все-таки, что власть уже готова на все. Абсолютно. Он не верил. Я действительно знаю Мишу. Миша ведь слабый человек, как это ни парадоксально звучит относительно человека, который добился такого уровня, сделал вот такую компанию. Он человек действительно крайне осторожный.
— Ну, это вообще-то не признак слабости…
— Миша — технолог очень хороший. Он правильный человек на позиции премьер-министра, тут у меня никаких сомнений нет. Из всех, кого я знаю, он лучший. Но в то же время… Он же поддерживал коммунистов в 96-м, пока не было принято общее решение бизнес-сообщест-
ва поддержать только Ельцина. Собственно, и многие олигархи поддерживали. Особенность наших олигархов вообще состоит в том, что они не умеют создавать процесс, они боятся создавать процесс, они встраиваются в процесс. Так было и в 96-м, и в 99-м. А где Ходорковский был в 99-м году? Где вы были, товарищ? А Ходорковский отсиживался и выжидал, кто победит — Примаков или Путин. И он точно так же побежал бы к Примакову, как он побежал к Путину. Но наступил момент, когда он понял, что власть не реализует, а, наоборот, препятствует достижению тех экономических целей, которые преследует компания. И замахнулся на политику. И получил по носу.
— За то, что открыто высказывал свою позицию по войне в Ираке, противоположную официальной, заговорил о «Роснефти», критиковал бюрократов?
— Вы сами называете темы, в которых уровень бизнеса его компании расходился с представлением власти о политике, по существу. Ведь отношение к Ираку — это чистая политика. И Ходорковский говорил, что надо поддержать американцев. Я лично с этим не согласен, но это другой вопрос. Но он обозначил ясную точку, где интересы сегодняшней власти расходятся с интересами крупного бизнеса.
«Покупка Chelsea – это вторая крупная ошибка Романа»
— Альтернативную точку зрения позволил себе человек, у которого за спиной четвертая по величине нефтяная компания в мире. Это особенно раздражает?
— Безусловно. Есть к тому же глубочайшая ошибка у Ходорковского, у Абрамовича, у других, на мой взгляд. Они неправильно расставили приоритеты в улучшении своего имиджа. Почему-то все решили, что сначала надо стать понятными для Запада, а потом для своих. Глубочайшее заблуждение. Мой собственный опыт, моя жизнь вот здесь, на Западе, показывает, что заграница не поможет. В лучшем случае не будут выдавать на растерзание, грубо говоря. Но с удовольствием будут препятствовать вхождению в бизнес здесь, на Западе, будут раздирать капиталы, если они выведены на Запад.
— Но Запад вздрогнул, узнав о деле ЮКОСа.
— И что? Действительно, Ходорковский из всех крупных российских компаний сегодня добился максимального понимания на Западе. Это кого-то остановило? Приходит следователь Каримов и спокойненько начинает разрушать и имидж, и компанию. И я уверяю, что если российская власть завтра вышлет ордер на экстради-
цию Ходорковского, если он по каким-то причинам уедет на Запад, уверяю: будет открыт процесс по полной программе. И Западу это будет в какой-то степени выгодно, потому что огромная часть капитала находится здесь, за границей, и в общем так этот капитал проще и контролировать, и распоряжаться им.