Искусство предавать
Шрифт:
— Должно быть, эта фраза чудовищно пугает ваших слуг, — после некоторого молчания проговорил Шарц.
— Угадал. Это моя любимая фраза, когда мне охота пошутить за чужой счет и есть повод для этого.
— Например, слуга провинился, — подсказал Шарц.
— Вот именно, — подтвердил герцог.
— А чем провинился я?
— Не знаю еще. Узнаю — скажу, — добродушно заметил герцог.
— То есть это предварительное наказание?
— Тебя накажешь… никакого трепета!
— А что, должен быть трепет?
— Спрашиваешь! Еще какой!
— Ну да, ну да, слуги небось в обморок падают, услышав, что герцог «рад, что им угодил»! Это ведь их работа — угождать ему.
— Как верно ты все понимаешь! — восхитился герцог. — И почему только не следуешь своему пониманию?
— То есть не поступаю как все? — уточнил Шарц.
— Ну да, — кивнул герцог.
— Я же шут, ваша светлость, — как маленькому, пояснил Шарц. — Мне положено делать все шиворот-навыворот. Иначе смеяться никто не станет.
— Ах, вот оно что…
— Кстати, ваша светлость, раз уж вы меня без вины наказали, надо бы с вас какой-никакой штраф взять, — невинно заметил Шарц.
— Что?! — шутливо возмутился герцог. — Я обещал тебя не казнить, так ты и пользуешься!
— Всего одну монету серебром, ваша светлость. Видит бог, это вас не разорит!
— Да что ты себе позволяешь? Думаешь, я на тебя управу не найду?!
— Я так и думал, что вы согласитесь, — невозмутимо парировал Шарц. — Значит, одна серебряная монета.
— Нет уж! — в притворном ужасе воскликнул герцог. — Этак ты меня за год по миру пустишь! Медяк, не больше!
— Ну медяк так медяк, — пожал плечами Шарц. — Все одно — денежка.
— Можешь отсчитать его от той суммы, что я тебе на обучение пожертвовал, — обрадовался герцог. — Кстати, если эту сумму вычесть из твоего жалованья, это сколько же лет тебе бесплатно меня смешить придется?!
У Шарца отвисла челюсть. А довольный своей неожиданной придумкой герцог показал ему нос, а потом, не удержавшись, еще и язык.
«Вот как! Уел я тебя!» — огромными буквами было написано на его счастливой физиономии.
— А мне будет позволено иногда воровать еду с кухни? — наконец нашелся Шарц.
— Возможно, — милостиво кивнул герцог.
— Тогда к чему мне какое-то жалованье? — с аскетическим блеском в глазах вопросил Шарц.
— Придется мне милостыню тебе подавать, а то, пожалуй, ноги протянешь, — задумчиво сообщил его светлость.
— А я меньше серебряной монеты не беру, — отпарировал Шарц.
— Вот еще! — фыркнул герцог. — Да где ж это видано, чтоб нищим серебро подавали?
— А я — очень гордый нищий, — пояснил Шарц. — Я ведь не чей попало нищий, а лично ваш, герцогский. Мне честь не позволит всяким там медякам кланяться.
— Далась тебе эта серебряная монета! — рассмеялся герцог. — На, получи!
На ладонь Шарца легла новенькая серебряшка.
— Благодарю, ваша светлость, — поклонился Шарц. — У вас найдется кинжал?
— Тебе срочно потребовалось меня ограбить или решил свести счеты с жизнью, выяснив плачевную судьбу собственных финансов?
— Ни то, ни другое, — покачал головой Шарц. — Ваши предложения недостаточно смешны.
— Держи, — на его ладонь лег кинжал, по виду совсем не герцогский.
«Какая странная сталь, — подумал проснувшийся в нем оружейник, не наша и не человечья… никогда такой работы не видел!»
Острие кинжала легко пробило серебро монеты. Шарц нарочно уколол еще и палец, так чтоб на кинжал и на монету попало немного его крови.
— Я не дворянин, чтоб давать вассальную клятву, но мне претит служить просто за деньги, как ваши слуги, — тихим серьезным голосом сказал он. — Ваша Сталь, ваше Серебро и моя Кровь. Я ваш, пока вы не заберете у меня свою монету.
Шарц протянул герцогу кинжал, проколотую же монету надел на тонкую серебряную цепочку. Такая была у каждого студента Марлецийского университета. Большинство не снимали их и по окончании оного.
— С этого момента я — ваш шут, ваша светлость!
— Вот-вот, — вдруг буркнул герцог. — Ты мне тут клятвы приносишь, а я даже имени твоего не знаю. В тот раз ты мне его не назвал и в этот раз молчишь. А я все спросить забываю. Никогда не забывал, а с тобой забываю. Забалтываешь ты меня как-то, что ли… Ты не шпион, часом?
Тайный агент внутри дрогнул и напрягся. Шарц снаружи безмятежно улыбнулся.
— Шпион, — сказал он.
— Вот как? — обрадовался герцог. — И чей же?
— Марлецийский, конечно, — усмехнулся Шарц. — Вы разве не знаете, что теперь в Марлеции шпионов только из недомерков делают, чтоб их честные люди ни с кем другим не перепутали?
— Так вот оно что, — понимающе покивал герцог. — Тогда больше всего марлецийских шпионов в этой… как его… в Петрии, вот!
— Еще бы! — подхватил Шарц. — Там их просто видимо-невидимо! Говорят, они там обросли бородами, пристрастились к пиву, выдумали собственный язык и окончательно одичали. Но у меня совсем другое задание, милорд.
— Да, и какое же?
— Служить вашей светлости, конечно!
— Ты меня окончательно заболтал, — махнул рукой герцог. — Ну почему я не могу удержаться от болтовни, когда общаюсь с тобой?
— Потому что в глубине души вы такой же шут, ваша светлость, — поведал Шарц. — Просто ваш долг герцога мешает проявлению ваших лучших душевных качеств. А со мной вы расслабляетесь.
— Все! — решительно проговорил герцог. — Хватит. Назови свое имя.
— Хью Одделл, ваша светлость, — поклонился Шарц. — Хью Одделл к вашим услугам.
— Ну вот, — пожал плечами герцог. — Имя как имя… Было б чего скрывать. Хорошего старого корня имя.
— Так разве ж я скрывал? — пригорюнился Шарц. — Я так рвался назвать его вам, милорд, но вы постоянно отвлекали меня разными умностями.