Искусство войны
Шрифт:
Такое предписание, да ещё выраженное с такой категоричностью, дают, по-видимому, далеко не все китайские стратеги. Совет Сунь-цзы, надо думать, совпадает с наиболее распространённой точкой зрения, но есть военные писатели и полководцы китайской древности, которые подают прямо противоположный совет.
Так, например, У-цзы, считающийся после Сунь-цзы вторым авторитетом в области военного искусства, делает совершенно иные указания:
«Пусть там, где находится твоя армия, не рубят деревьев, не разрушают жилищ, не забирают зерна, не убивают домашних животных, не жгут запасов. Покажи населению, что у тебя нет жестокости. Если окажутся просящие о сдаче, пощади их и успокой» («У-цзы», V, 10).
Автор
«Вступив на землю противника, не оскорбляй божеств этого народа, не устраивай охоты на его полях, не разрушай земляных насыпей, ограждающих воду на полях, не сжигай постройки, не вырубай лесов, не отнимай у населения домашних животных, хлеб, орудия и утварь. Если увидишь стариков и детей, почтительно проводи их домой и не причиняй им вреда. Если бы тебе даже повстречался человек в цветущем возрасте, то, если он не сопротивляется, не считай его за противника. Если противник твой ранен, вылечи его и отпусти домой» («Сыма фа», I, 6).
Так изображается официальная политика чжоуских царей, которую разделяет автор «Сыма фа». Таким образом, наказ Сунь-цзы «грабь» далеко не бесспорен для древних китайцев. Правда, Сунь-цзы даёт этот наказ с оговоркой: грабить можно только тогда, когда подвоз собственного провианта прекратился и армия голодает; иначе говоря, добывать провиант путём ограбления населения он допускает только в самом крайнем случае. Эта оговорка несколько ослабляет значение общего предписания. С другой стороны, характерно, что У-цзы даёт своё указание «не грабить» только для того случая, когда противник уже разбит.
Впрочем, возможно и другое решение вопроса. Уже в чжоуский период, по-видимому, выработалось то официальное лицемерие, которое так характерно было для правителей древнего и средневекового Китая. Население привыкло слышать от них декларации высоконравственных принципов. В этом направлении усиленно действовали конфуцианцы, часто длительными периодами руководившие всей политикой царствовавших династий. Это не мешало им на практике проявлять достаточную жестокость.
Ситуация, которая создаётся в местности серьёзности положения, не ограничивается, однако, тем, что армия оказывается отрезанной от своих снабженческих баз. Какая трудная и опасная обстановка может получиться, а также какие могут найтись выходы из неё, хорошо говорит очередной диалог Сунь-цзы и князя ХоЛюя.
Князь спросил: «В местности серьёзности положения я оставил позади себя много укреплённых городов, а также селений противника, пути подвоза снабжения у меня прерваны и заграждены. Если я хочу вернуться домой, но пройти не моту, что в этом случае делать?»
Сунь-цзы ответил: «В местности серьёзности положения офицеры и солдаты с лёгкостью идут в бой и храбро сражаются. Если подвоз невозможен, грабь и таким способом обеспечивай себе пропитание. Подчинённые, добыв хлеб и одежду, должны всё отдать своим начальникам. Тех, кто добыл много, следует наградить. Если захочешь вернуться домой, начни углублять рвы на своей позиции, повышать валы, делай вид, будто ты собираешься надолго здесь оставаться. Когда же пойдёшь, пусть противник предполагает, что ты пойдёшь открытой дорогой, ты же сам иди по гористой местности. Прикажи своим боевым колесницам, чтобы они шли, зажав в зубах палочки (т. е. в полном молчании. — Н. К.).
Подымай (в ложном направлении. — Н. К) густую пыль и оставляй в добычу противнику своих коней и волов (с целью задержать его подбиранием этих трофеев. — Н.К.). Если же противник появится и, забив в барабаны, последует за тобой, тайком посади своих воинов в засаду и дай им условленный сигнал. Если таким образом и извне, и изнутри будут действовать согласованно, можно быть уверенным в поражении противника».
«В местности бездорожья иди», — предписывает далее Сунь-цзы Это предписание также объясняется в диалоге Сунь-цзы с князем
Князь спросил: «Когда я прохожу по горам и рекам, кручам и обрывам, по труднопроходимой дороге, иду долго и мои солдаты стали, а впереди меня — противник, позади меня — его засада, слева — его стан, справа он сторожит меня, его лучшие колесницы и лихие всадники закрывают мне узкий и тесный проход, что в таком случае делать?»
Сунь-цзы ответил: «Прежде всего надлежит направить вперёд колесницы, отодвинуть их на десять миль от армии, поставить их дозором против дозора противника; там, где кручи и обрывы, помогать друг другу Надлежит своё войско разделить на части, направив их то влево, то вправо. Самому же полководцу следует обозреть всю местность, отыскать место, где противника нет, и занять его. Всем отрядам надлежит соединиться на полдороге. Если они очень устали, следует приостановиться».
«В местности окружения соображай», — гласит следующее указание Сунь-цзы.
Как видно из его предыдущих слов, местностью окружения он называет такую местность, где кругом река и горы, податься куда-нибудь в сторону нельзя, а единственный путь вперёд — и притом узкий и тесный — закрыт противником. Что в этом случае делать?
Сунь-цзы считает, что вырваться из этого окружения силой нельзя. В такой обстановке даже небольшой отряд может держать в плену целую армию. Следовательно, преимущество в числе здесь не имеет никакого значения. Не имеет значения и преимущество в вооружении. Остаётся единственное средство: изобретательность и хитрость. К ним он и призывает полководца своим наказом: «соображай».
Князь спросил: «Когда впереди меня противник, сзади — неприступные кручи; когда противник отрезал мне пути подвоза снабжения, когда он как будто предоставил мне возможность отступления, когда он бьёт в барабаны и издаёт боевые крики, но не двигается, а наблюдает, каковы у меня силы, что в таком случае делать?»
Сунь-цзы ответил: «В местности окружения необходимо заградить этот выход (как будто предоставляемый противником. — Н. К.) и показать своему войску, что идти некуда. В таком случае вся армия будет как одна семья, у десятков тысяч людей будет одно и то же сердце, у всей армии будет единая сила. Надлежит наварить пищу сразу на несколько дней и не показывать противнику ни огня, ни дыма (чтобы этим внушить ему мысль, будто у меня иссяк провиант. — Н. К.). Нужно нарочно устроить у себя беспорядок и сделать вид, будто силы уменьшились и ослабели. Противник, видя такое моё состояние, непременно проявит неосторожность, и тогда следует воодушевить своих офицеров и солдат, пробудить в них гнев и ярость, лучших солдат — одних поставить лицом к противнику, других посадить в засаду; выбрать место, чтобы справа и слева были горы и обрывы, ударить в барабаны и выступить. Если противник стремительно ударит и будет стараться прорвать мой строй, я буду драться впереди, буду биться сзади, буду действовать ногами слева, рогами справа».
Таков совет Сунь-цзы, как выходить из мест окружения. Спасти может только хитрость и отчаянное мужество. Но полководец должен знать не только то, как ему самому выходить из такого положения, но и как не дать противнику выйти из этого положения, если он в нём окажется.
Князь спросил: «Ну, а если противник находится в моём окружении, устроил засаду и проявляет большую изобретательность, заманивает меня якобы выгодой, узнаёт обо мне по моим знамёнам, делает вид, что у него полный беспорядок, всё бурлит и кипит, и я не знаю, куда мне идти, что в этом случае делать?»