Искусство выживания
Шрифт:
После провала «Дядя Вани» наш режиссер снова запил, и снова его супруга начала осторожно выводить его из этого состояния. Конечно, он был исключительно талантливым человеком, но вместе с тем достаточно слабым, поэтому и срывался при первых же неудачах.
Третьей постановкой, которую он давно мечтал осуществить, была современная пьеса «Остров женщин». И здесь он снова дал мне одну из главных ролей, словно решив испытать меня во всех жанрах – от исторической трагедии до суровой драмы, от драмы до эксцентричной комедии. Нужно сказать, что «Остров женщин», с его сценами-бурлесками и сценическими эффектами, скорее напоминающими американский мюзик-холл, чем российский серьезный репертуарный театр, тем не менее оказался достаточно востребованным. И, более того, очень доходным. На каждом показе публика заранее раскупала все
После «Острова женщин» я был уже известным актером, о котором говорили, и мой большой фотопортрет появился в фойе нашего театра. Маулиньш даже намекал, что через два или три года выдвинет меня на получение звания «заслуженный артист». Но для этого мне необходимо было поменять свое гражданство, чего я никак не хотел делать. Мне вообще казалось не очень приличным менять свое гражданство. Как, наверное, неприлично менять мать, свои собственные взгляды и свою Родину. Во всех остальных случаях изменения возможны, и они приветствуются. При этом, говоря о Родине, я имею в виду не конкретное село или улицу, где вы родились, а страну, которая должна навсегда оставаться в вашем сердце, даже если вы вынуждены переехать в Россию, Германию, Соединенные Штаты или Израиль.
Продолжая ездить к Жене, я отчетливо понимал, что больше так длиться не может. Она была очень молодой и очень красивой женщиной. Конечно, ей хотелось семьи, радости, тепла, наверное, детей. А вместо этого у нее появился какой-то сомнительный друг, намного старше ее, который появлялся в ее квартире только раз в месяц, да и то в основном на выходные. Нужно было как-то определяться в наших отношениях и, сделав ей предложение, перебраться в Минск. Но я боялся спугнуть свое счастье. Ведь, с одной стороны, я понимал, что не смогу закрепиться в каком-нибудь белорусском театре, если уеду из Москвы. А с другой – мне было бы стыдно все время жить на содержании у своей супруги, в ее квартире и на ее зарплату. Я однажды уже сильно пострадал из-за подобной ситуации и не хотел попадать в нее вторично. Меня вполне устраивали такие встречи, когда я приезжал к ней на уик-энды и снова уезжал, не принимая на себя никаких обязательств. Теперь понимаю, что был обычным эгоистом, больше думал о себе, чем о своей любимой, которую подобное положение дел не могло устраивать. Но она ничего мне не говорила. Более того, мне казалось, что и она счастлива.
Так продолжалось до нашей первой размолвки, когда я не смог приехать в очередной раз из-за срочной репетиции. Меня вводили в спектакль вместо заболевшего актера, а она перенесла свои выходные, чтобы встретиться со мной. Мы разговаривали на повышенных тонах, и я первым отключился, но следующие несколько часов был сам не свой. Еще через три часа, поняв, что не могу больше ждать, купил билет на самолет и поехал в аэропорт. Уже когда приземлился в Минске и включил свой телефон, то увидел сразу три ее звонка, которые она сделала за время моего полета. Я поспешил к ней домой. Женя встретила меня заплаканная, оказывается, она переживала еще больше. В эту ночь мы почти не спали. Она плакала у меня на плече, а я чувствовал, что сам еле сдерживаюсь от слез, ведь мы могли ненароком разбить наше счастье, такое хрупкое и недолговечное. После этой ночи мы поклялись никогда не обижаться на слова и действия друг друга. Мы были уверены в своих чувствах и не допускали мысли, что когда-нибудь расстанемся. Но белая полоса не может длиться вечно.
Моя белая полоса продолжалась больше двух лет и затем закончилась. Закончилась в тот день, когда ночью во сне умер режиссер Маулиньш – мой настоящий наставник и учитель, единственный режиссер, который поверил в великовозрастного актера и дал ему второй шанс. Маулиньша нашли уже днем, когда он не пришел на очередную репетицию. Жена его была в Риге и приехала только на следующий день, а дочь
И с этого дня началась моя очередная черная полоса.
Глава 16
Часы показывали ровно половину второго. И эта медсестра сидела перед моей палатой за столом, словно суровый конвоир, отвечавший за мое содержание под стражей. Очевидно, она получила строгие инструкции от Арвида. Интересно, каким образом она сможет помешать мне уйти отсюда, а врачу, которому заплатил деньги Хейфиц, войти в мою палату? Может, поднимет шум, начнет кричать, и откуда-то появятся добрые молодцы, которые будут помогать ей остановить врача Шейкина. Или это всего лишь мои фантазии, и медсестра просто исполняет свой долг, а врач Шейкин всего лишь обычный доктор, который остался дежурить в больнице на эту ночь и поэтому попал в поле зрения людей Хейфица?
Впрочем, это были не мои проблемы. Телефон подозрительно молчал, и я все время смотрел на аппарат, не понимая, почему он молчит. Это меня даже немного тревожило. Самое страшное, что могло произойти в моем случае, – это если две противоборствующие стороны решат договориться. На самом деле на их месте я бы давно так и поступил. Просто созвониться и выяснить, что этот подлый чернозадый кавказец обманывает обе стороны и пытается вытянуть из них деньги. Но для этого хотя бы один должен был поступиться собственными амбициями. Понятно, что ни Палехов, считавший себя гением продюсерского мастерства, ни Хейфиц, привыкший обманывать всех, в том числе и своих коллег, не могли поступиться принципами и первыми пойти на переговоры со своим злейшим противником. В шоу-бизнесе и в творчестве ненавидят гораздо больше, чем в другой профессиональной среде или даже в мафии. Среди бандитов все понятно. Там убивают не потому, что руководствуются личными чувствами мести, обиды, ревности или зависти, убивают из-за корыстных интересов своего бизнеса, а личные разборки категорически не допускаются.
А вот в творческой среде и в шоу-бизнесе именно личные амбиции, именно суетливое чувство тщеславия, зависти, соперничества вызывают невероятную ненависть. Талантливого художника почти всегда ненавидят коллеги. Популярный писатель вызывает дикую злобу у своих товарищей по перу. Успешный композитор нервирует своих собратьев по творческому цеху. А успехи в шоу-бизнесе просто невозможно пережить. Ведь всякий успех конкретного исполнителя означает как минимум меньший успех другого исполнителя. И здесь уже не церемонятся. В ход идут подкупы, интриги, сплетни, все, что поможет остановить чужого исполнителя и обеспечить благоприятные возможности собственному протеже.
И именно поэтому я был почти уверен, что ни Глеб Мартынович, ни Леонид Иосифович не пойдут на перемирие, и с этой стороны мне ничего не может угрожать. Я просто лежал на кровати и ждал. Прошло примерно полтора часа с тех пор, как меня доставили на другой этаж в другую палату. Как я уже говорил, часы показывали половину второго ночи. Если бы я только мог предположить, что именно сейчас происходит, то, наверное, не лежал бы так спокойно и не ждал, пока мне позвонят. Я бы попытался что-то предпринять, сбежал бы из своей палаты, придушил бы своими руками эту медсестру, которая так бдительно охраняла меня у моей палаты.
Но я ничего не знал. И вообще выяснилось, что я сильно недооценивал всех этих ребят. Нельзя столько лет выживать в таком криминальном шоу-бизнесе и оставаться ангелом, неизбежно теряешь часть своей души. Выживание в любых условиях – всегда трудная задача. Выживание в шоу-бизнесе – это задача со многими неизвестными. И почти никто не дает гарантии, что вы сможете победить в этой изнурительной схватке. Сколько их – талантливых, одаренных, творчески озаренных, внешне состоявшихся актеров и певцов, музыкантов и композиторов, художников и писателей, которые когда-то довольно успешно начинали, а затем также быстро уходили в никуда, спивались, разорялись, опускались на дно.