Испанские поэты XX века

Гарсиа Лорка Федерико

«Лежу в полудреме, в тени…»

Перевод М. Самаева

Лежу в полудреме, в тени, которую бросил твой ласковый ствол, и чудится мне, что небо — крона твоя — колышет свою лазурь над моею душой.

* * *

«Явилась черная дума…»

Перевод Н. Ванханен

Явилась черная дума, как будто бы птица ночи в окно среди дня влетела. Как

выгнать ее — не знаю! Сидит неподвижно, молча, цветам и ручьям чужая.

НОКТЮРН

(«Туча: черный дымище…»)

Перевод Н. Горской

Туча: черный дымище над кострищем горьких моих сновидений нищих. Звезда: в безмятежной сини — лампада сладких твоих сновидений неугасимых.

* * *

«Мимо иду — тополя…»

Перевод В. Андреева

Мимо иду — тополя песню поют под ветром; и каждый, и каждый, когда прохожу, — о любовь! — забвенье и воскрешенье другого. Один только тополь, один — о любовь! поющий.

ПЕСЕНКА

Перевод А. Гелескула

Душу мне солнце заката озолотило вчера. Золото вынул я ночью, глянул. Одна мишура! Сердцу луна на рассвете бросила горсть серебра. Двери я запер наутро, глянул. Одна мишура!

* * *

«Я знаю, наверно…»

Перевод М. Самаева

Я знаю, наверно, — в вечности древо и кровью моею накормлены звезды, а птицы в листве — мои сны и мечты. И если паду я, подрубленный смертью, — обрушится небо.

* * *

«Не забывай меня…»

Перевод А. Гелескула

Не забывай меня, нечаянная радость! Чему когда-то верилось — разбилось, что долгожданным было — позабылось, но ты, неверная, нечаянная радость, не забывай меня! Не позабудешь?

* * *

«Я не я…»

Перевод А. Гелескула

Я не я. Это кто-то иной, с кем иду и кого я не вижу и порой почти различаю, а порой совсем забываю. Кто смолкает, когда суесловлю, кто прощает, когда ненавижу, кто ступает, когда оступаюсь, и кто устоит, когда я упаду.

* * *

«Я как бедный ребенок…»

Перевод А. Гелескула

Я

как бедный ребенок, которого за руку тащат по ярмарке мира. Глаза разбежались и столько мне, грустные, дарят… И как нелегко мне отсюда уйти!

* * *

«О да! С усилием густую крону…»

Перевод Н. Ванханен

О да! С усилием густую крону природы лбом раздвинуть пред собой. И, дав своим раздумьям больше света, навеки заключить их в круг иной, расширенный!.. Чтоб бесконечность эта, оставшаяся вне, была такой, как улица пустая в день воскресный: безмолвной, неживой, неинтересной и духу озаренному — чужой.

РАССВЕТ

(«Младенец заплакал…»)

Перевод Н. Горской

(Пять часов)

Младенец заплакал… Мирозданья вершины на рассвете плача! И крик петушиный. Младенец заплакал… Всего мирозданья детские губы! И холод ранний.

НА ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ

Перевод М. Самаева

Я отдаю мое сердце: матери — розой, морю — любовью, славе — печалью… Ночь на дворе, а сердце мое, непослушный ребенок, еще не вернулось. — Спи, сынок, — шепчет мама. Я улыбаюсь и уже засыпаю, а его еще нет. А утром: — Сынок, полежал бы еще… — Каким криком радости ты, мое сердце, во мне теснишься за миг до того, как уйти!

СМЕРТЬ

Перевод А. Гелескула

Сквозь черную трубу калейдоскопа — воскресным днем — смотрела ты на солнце завороженными огромными глазами. Так быстро погрустнев, они закрылись… И вот уже сама ты черный креп, в душе твоей цветные отраженья, и, глядя вглубь, ты с них уже не сводишь огромных глаз, завороженных навсегда!

НОЧЬ

Перевод Н. Горской

Крик среди моря! Чье сердце, ставши волной, — о волны грусти! — в море кричало? Голос, откуда голос? Какие крылья тебя занесли в пучину? …Каждый вал тебя увлекает, и — вал рассекая грудью, острей, чем плавник дельфина, — ты снова исходишь криком: хрипом, хрипом, хрипом… О, крыльев парус бессильный! На крыльях ласточки хрупкой все дальше, все глубже, глубже, глубже… Крииик среди моооря!.. Разве поможет звездное эхо? Крииииик среди моооооря!..